(no subject)
Ах, как хочется, до ущемления вдоха,
сочинить со смыслом чего-нибудь.
Бьётся, бьётся в клетке пройдоха
из желаний и крови сотканный.
Ах, не слышат слова этих мыслей,
гул их строит невнятный и строгий.
A малыш твой снова описался -
пеленай папаша убогий.
Снова тьма и сороков сороки
ненормальных "я" толпой давятся,
а прорвется один упоротый -
ухмыльнется назад: "Bот так-то!"
Как хотелось сказать что-то умное!
Господи, толпа моя, не все же тупее обуха?
Может же кто-то промолвить слово чудное?
А гудит, гудит этот гул и всё ему просто похую.
----
Далеко-далёко Труба Ерихонская,
а слышна, костью черепа резонирует,
по пыли и асфальту топом топает,
35 по Цельсию, осень, миру мир.
В тишине, в пустоте, в памяти
влажный поцелуй и (якорем - "тает"),
но не тает - пронзает - не уйти!
Бабочкой к листу немое: "дай",
a не понимает никто той нужды.
Растопырив глаза - синь и даль,
Обитаешь, а места-то нет, не жди, -
Только звуком пульсирует эта сталь,
эта медь, кожа, дерево, воздух внутри,
что стоит вибрируя, разрывая мир
черепной коробки, глины, из которой старик,
и ребенок, и встречный с тобой говорит.
Кто же дует в мундштук той трубы?
сочинить со смыслом чего-нибудь.
Бьётся, бьётся в клетке пройдоха
из желаний и крови сотканный.
Ах, не слышат слова этих мыслей,
гул их строит невнятный и строгий.
A малыш твой снова описался -
пеленай папаша убогий.
Снова тьма и сороков сороки
ненормальных "я" толпой давятся,
а прорвется один упоротый -
ухмыльнется назад: "Bот так-то!"
Как хотелось сказать что-то умное!
Господи, толпа моя, не все же тупее обуха?
Может же кто-то промолвить слово чудное?
А гудит, гудит этот гул и всё ему просто похую.
----
Далеко-далёко Труба Ерихонская,
а слышна, костью черепа резонирует,
по пыли и асфальту топом топает,
35 по Цельсию, осень, миру мир.
В тишине, в пустоте, в памяти
влажный поцелуй и (якорем - "тает"),
но не тает - пронзает - не уйти!
Бабочкой к листу немое: "дай",
a не понимает никто той нужды.
Растопырив глаза - синь и даль,
Обитаешь, а места-то нет, не жди, -
Только звуком пульсирует эта сталь,
эта медь, кожа, дерево, воздух внутри,
что стоит вибрируя, разрывая мир
черепной коробки, глины, из которой старик,
и ребенок, и встречный с тобой говорит.
Кто же дует в мундштук той трубы?