Дон Кихот Листвянческий.
"....-Вы же сами говорили, Ваша милость,- возразил Панса, - что странствующие рыцари чуть ли не весь год ночуют обыкновенно в пустынях и безлюдных местах, да еще за великую удачу это почитают.
-Это в тех случаях, когда им ничего иного не остается или же когда они влюблены, - сказал Дон Кихот. - В самом деле был один такой рыцарь, который и в жару, и в холод и в бурю целых два года стоял на скале, а госпожа его об этом и не подозревала...." Мигель де Сервантес Саавдера "Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанческий" часть 1.
Игорь на камне Черского.
Мне неизвестно существуют ли абсолютно нормальные люди. Ведь норма - понятие условное. Разного рода отклонения делают нас "особенными". Поэтому странным кажется мне это стремление к "нормальности", принятое многими по умолчанию. Уклоняемся осуждения, опасаемся непонимания, скрываем пристрастия и все для того чтобы не выходить за рамки, остаться в поле приличий. Удивительно это, жаждая любви и признания, стараться быть "как все". Может быть надо как раз наоборот попробовать услышать свой собственный, пусть и неказистый, но свой голос, следовать ему, совершенствуя и изменяя себя.
Рассуждая примерно так, я бодро шагал в крутой подъем, начинавшийся сразу от Байкальского тракта. Звуки прибоя за моей спиной постепенно стихали. Раннее утро еще хранило следы вчерашнего ненастья. Плотная серая мгла вытянулась широкой серой полосой на востоке. Где-то в ней застряло взошедшее, должно быть, светило. Еще несколько минут и оно вынырнет на свободу, выхватив из мрака байкальские просторы, тайгу и убегающую в даль Ангару. Нужно спешить. С первым лучом я должен быть на вершине. Почему?! Я и сам не знаю. Может быть надеюсь сделать красивый снимок, может быть хочу загадать сокровенное желание, а может этого требует ушедшая молодость или просто предчуствие. Знаю только, что если был бы в этот миг не один, то вовремя бы точно не успел. Другим ведь без риска для имиджа не объяснишь того чего и сам не вполне понимаешь.
Ранее утро. Подъемник пока бездействует.
Камень Черского - горная вершина в истоке Ангары. Находится на правом ее берегу. Высота 728 метров над уровнем моря. Учитывая то что абсолютная высота водной глади Байкала 456 метров, получается что Камень Черского возвышается на 272 метра над озером. Вроде бы не много, но склоны с южной и юго-западной стороны довольно круты. Взобраться отсюда на них можно и без специального снаряжения, но сделать это для неподготовленного туриста не так просто. По юго-восточному склону проложена горнолыжная трасса с подъемником и пешеходная дорожка в виде серпантина, ведущая к смотровой площадке.
Вид на один из кварталов Листвянки.
Очень скоро я углубился в лес. Тайга подступила вплотную к дороге. Сумрак сгустился. Мелкий осинник и частый кустарник прижались к обочинам. Справа стволы сосен и лиственниц, громоздящиеся друг над другим, слева внизу кроны берез и одинокие кедры. Что меня ждет впереди? Местность незнакомая, но в памяти запечатлен ее план и я двигаюсь уверенно не снижая скорости. На сухом кедре дважды кракнул ворон. Другой пронесся в высоте. Я сплюнул и послал их к черту. Здесь, вблизи человеческого жилья, где есть чем поживиться, наверное можно встретить не только воронов. Я гоню эти мысли и ускоряю шаг. Метров через четыреста выхожу к горнолыжному парку и подъемнику.
6-30 утра ( а в Москве половина второго ночи! С ума сойти! ) По мостику через ручей я подхожу к воротам. Они на замке. Никого вокруг. Решительно перелезаю и по узкой тропинке ухожу в сосняк. Крутовато. Идти нелегко. Лоб покрылся испариной. Вскоре неширокая асфальтовая дорожка пересекает мой путь. Я узнаю ее. Через полтора-два километра она должна вывести меня к цели.
Вид на Байкальский тракт и метеостанцию.
Чем выше я поднимаюсь тем реже лес. Жухлый папоротник настолько густ, что местами образует оранжево-сизый ковер, который скрывает даже бордовые листья вересковых. Где-то высоко справа гребень хребта. Слева сквозь кружево из хвои и листвы уже можно видеть берег и кромку прибоя. Каверза в том, что с подъемом у меня все меньше шансов успеть. Ведь рассвет на высоте наступает раньше. Я почти бегу. Вот поворот, еще один, третий. Все тревоги и сомнения позади - я у цели. Вижу изогнутую крышу над площадкой, разноцветные гирлянды из множества лент и .... чью-то красную куртку, мелькнувшую на фоне неба.
Камень Черского. Вид снизу. Игорь старательно строит композицию кадра.
-Здравствуйте, - говорю я переводя дух. Меньше всего здесь в этот час я ожидал встретить человека.
Я представился.
- Как это Вы меня опередили?
- Меня Игорь зовут. Я ночью пришел
- Как ночью? Дорога после закрытия парка перекрывается.
- А я напрямик через лес.
Бросив взгляд вниз я недоверчиво уставился на него. И тут я заметил одноместную палатку в углу площадки. Внутри нее лежал спальник. Значит не врет. И вообще он производил впечатление человека по-детски открытого, с неповторимо-провинциальным оттенком простоты.
-Так ведь ночью шел дождь, было ветрено, да и холодно, в конце-концов!
-Я привык. На Аршане холоднее, да и растительности почти нет. И ничего.
-Так ведь здесь, в высокой траве, могут быть клещи,-не унимался я, вспомнив о всем известной энцефалитной страшилке.
-Клещи? -удивился Игорь. - я даже не знаю как они выглядят.
-!?
-Никогда не видел,- повторил он.
Передо мной стоял простодушный чудак, который болен экстримом, но напрочь лишён чувства опасности? Или тут что-то другое?
В этой палатке Игорь провел ночь.
Я был так удивлен, что едва не забыл о том зачем я так спешил сюда. А между тем вид от Камня Черского открывался великолепный.
Вид из палатки на Байкал и Ангару. Это место носит имя Ивана Черского. Географа,геолога и палеонтолога, исследователя Сибири, который любил бывать здесь.
Кромка облаков с востока не только отсрочила, но и приглушила зарю. Однако, после вчерашней хмари ничто не могло уже меня расстроить. Прямо у моих ног лежал Священный Байкал. Ангара опоясала подножье вершины, на которой я стоял. Порт Байкал еще спал. Впереди, в утренней мгле, суровым и угрюмым когтем выступал Бакланий мыс. За ним, уже золотились первыми лучами мыс Каторжанский и мыс Толстый. Трасса КБЖД тонкой лентой уходила вдаль, местами пронзая скалы ходами тоннелей.
У Камня Черского. Вид на залив Лиственничный, мыс Баранчик, а также на мысы Каторжанский и Толстый.
Мыс Толстый в первых лучах солнца.
Сделав десяток-другой снимков я повернулся к Игорю.
-Ты сам откуда?-перешел я на "Ты".
-Из Ангарска,- он смотрел на меня, как на старого знакомого и, предупреждая очередной вопрос, добавил, - Добрался до Иркутска на поезде, а сюда на маршрутке. Вообще я уже бывал здесь. И вот вернулся...- он вдруг замолчал, словно боясь проговориться.
-И часто ты так путешествуешь?- спросил я
-Бывает...В прошлом году был на Пике Черского. Это за Слюдянкой. Там горы гораздо выше. По Иркуту сплавлялся на резиновой лодке и по Ангаре. Зимой по льду ходил в Танхой. Красиво! Летом поднимался к Пику Дружбы и Гребню Любви на Аршане. Это почти 2500 метров...
Исток Ангары.
-Получается, опыт у тебя приличный. В Москве, на Кавказе или на Камчатке был?-интересовался я.
-Не-е!-протянул Игорь,- я дальше Красноярска нигде не был.
-И за границей не был?!
-Нет!
-Хм! Вот дела! Я впервые в Азии, точнее в Сибири. И тут встречаюсь с человеком, который не был в Европе! Получается, у нас с тобой подобие встречи на Эльбе!
Игорь непонимающе заморгал.
-Женат? Супругу в походы берешь?
-Я с ней не живу, - ему не удалось скрыть минорные нотки.- На прошлой неделе дочку в первый класс провожал. Триста воздушных шариков от подъезда до школьного двора развесил....Разноцветных... Ей понравилось.
Мне вдруг вспомнилась Люба, моя вчерашняя скептически настроенная попутчица, презирающая блогеров. Что то она на это бы сказала?
Игорь демонстрирует фото Гребня Любви.
Игорь попросил снять его у палатки и на краю площадки у каменной насыпи. Потом на фоне Ангары.
-Дочке отправлю снимки. Она всегда их ждет. Мечтает скорее вырасти, чтобы вместе со мною...
Он в задумчивости листал кадры в камере.
-Это Пик Дружбы. А это я стоял ночь у Гребня Любви. Скоро планирую отправится к Пику Черского.
На снимке отчетливо было видно огромное сердце, выложенное на камне из снега и льда, а внутри - детские инициалы.
Шаман-камень. В этом году он меньше обычного виден над водой: уровень ее поднялся. Рассмотреть трудно. Жаль у меня не было телевика с собой.
Забавно, было слушать этого человека. Его говор отличался от местного, хотя Ангарск не так уж и далеко. Было в нем что-то от вологодского диалекта.
-Вечером хочу к Шаман-камню сплавать. У меня лодка с собой.
Шаман-камень был хорошо виден с высоты. Это единственная надводная часть первого ангарского порога. Место опасное. Недаром про него сложены десятки легенд. Я вспомнил вчерашний крепкий ветер во время переправы. Вероятно там, над стремниной он никогда не утихает. Вспомнил Вампилова. И мне стало страшно за этого безумного романтика.
-Ты плаваешь хорошо?
-Вообще не умею,-простодушно признался он.
-Тогда даже не думай! Это только кажется, что все так просто. Стоит выйти на простор - тебя опрокинет как тетрадный лист, унесет как пушинку. Если невтерпеж - найми катерок. А пока сфотографируй-ка меня.
Я передал ему камеру. Чьи-то шаги послышались на тропе. Начинался большой туристический день.
Надпись на основании обзорной площадки, сделанная ночью Игорем.
П.С. Несколько дней назад я,еще раз просматривая те снимки, обратил внимание на кадр, сделанный Игорем.
Вот я стою на площадке, сложенной из обломков скал. Вот перила с сотнями ярких лент. И вдруг!... Что это?...Максимально увеличиваю....На одном из камней хорошо читаемая свежая надпись. Солнечный круг и слова: "Дианочка. Папа любит тебя! Ты моя доченька! Ангарск. 05.09.2018. Игорь" затем приписка: "Папа всегда рядом! Помни!"
Этот наивный романтик, оказывается, специально пришел ночью, чтобы никто не помешал ему сделать послание. Ведь днем, как это выяснилось мной несколько часов спустя, здесь народу столько, что не протолкнуться. Какие уж там надписи! Сразу понятно стало зачем он так упорно стремился и к Шаман-камню, и на Аршан, и к Пику Черского. Там хватит места для тысячи посланий. Я думаю его не остановят ни ветра, ни холода, ни самые опасные препятствия, как не могли остановить Дон Кихота ветряные мельницы. Его неугомонное сердце целиком принадлежит маленькой девочке, которая если и слышала о рыцарях, то только сказочных. Единственное, что ему не по плечу - это сила нелюбви со стороны бывшей супруги. Хотя, как я могу о том судить?
Продолжение следует...
-Это в тех случаях, когда им ничего иного не остается или же когда они влюблены, - сказал Дон Кихот. - В самом деле был один такой рыцарь, который и в жару, и в холод и в бурю целых два года стоял на скале, а госпожа его об этом и не подозревала...." Мигель де Сервантес Саавдера "Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанческий" часть 1.
Игорь на камне Черского.
Мне неизвестно существуют ли абсолютно нормальные люди. Ведь норма - понятие условное. Разного рода отклонения делают нас "особенными". Поэтому странным кажется мне это стремление к "нормальности", принятое многими по умолчанию. Уклоняемся осуждения, опасаемся непонимания, скрываем пристрастия и все для того чтобы не выходить за рамки, остаться в поле приличий. Удивительно это, жаждая любви и признания, стараться быть "как все". Может быть надо как раз наоборот попробовать услышать свой собственный, пусть и неказистый, но свой голос, следовать ему, совершенствуя и изменяя себя.
Рассуждая примерно так, я бодро шагал в крутой подъем, начинавшийся сразу от Байкальского тракта. Звуки прибоя за моей спиной постепенно стихали. Раннее утро еще хранило следы вчерашнего ненастья. Плотная серая мгла вытянулась широкой серой полосой на востоке. Где-то в ней застряло взошедшее, должно быть, светило. Еще несколько минут и оно вынырнет на свободу, выхватив из мрака байкальские просторы, тайгу и убегающую в даль Ангару. Нужно спешить. С первым лучом я должен быть на вершине. Почему?! Я и сам не знаю. Может быть надеюсь сделать красивый снимок, может быть хочу загадать сокровенное желание, а может этого требует ушедшая молодость или просто предчуствие. Знаю только, что если был бы в этот миг не один, то вовремя бы точно не успел. Другим ведь без риска для имиджа не объяснишь того чего и сам не вполне понимаешь.
Ранее утро. Подъемник пока бездействует.
Камень Черского - горная вершина в истоке Ангары. Находится на правом ее берегу. Высота 728 метров над уровнем моря. Учитывая то что абсолютная высота водной глади Байкала 456 метров, получается что Камень Черского возвышается на 272 метра над озером. Вроде бы не много, но склоны с южной и юго-западной стороны довольно круты. Взобраться отсюда на них можно и без специального снаряжения, но сделать это для неподготовленного туриста не так просто. По юго-восточному склону проложена горнолыжная трасса с подъемником и пешеходная дорожка в виде серпантина, ведущая к смотровой площадке.
Вид на один из кварталов Листвянки.
Очень скоро я углубился в лес. Тайга подступила вплотную к дороге. Сумрак сгустился. Мелкий осинник и частый кустарник прижались к обочинам. Справа стволы сосен и лиственниц, громоздящиеся друг над другим, слева внизу кроны берез и одинокие кедры. Что меня ждет впереди? Местность незнакомая, но в памяти запечатлен ее план и я двигаюсь уверенно не снижая скорости. На сухом кедре дважды кракнул ворон. Другой пронесся в высоте. Я сплюнул и послал их к черту. Здесь, вблизи человеческого жилья, где есть чем поживиться, наверное можно встретить не только воронов. Я гоню эти мысли и ускоряю шаг. Метров через четыреста выхожу к горнолыжному парку и подъемнику.
6-30 утра ( а в Москве половина второго ночи! С ума сойти! ) По мостику через ручей я подхожу к воротам. Они на замке. Никого вокруг. Решительно перелезаю и по узкой тропинке ухожу в сосняк. Крутовато. Идти нелегко. Лоб покрылся испариной. Вскоре неширокая асфальтовая дорожка пересекает мой путь. Я узнаю ее. Через полтора-два километра она должна вывести меня к цели.
Вид на Байкальский тракт и метеостанцию.
Чем выше я поднимаюсь тем реже лес. Жухлый папоротник настолько густ, что местами образует оранжево-сизый ковер, который скрывает даже бордовые листья вересковых. Где-то высоко справа гребень хребта. Слева сквозь кружево из хвои и листвы уже можно видеть берег и кромку прибоя. Каверза в том, что с подъемом у меня все меньше шансов успеть. Ведь рассвет на высоте наступает раньше. Я почти бегу. Вот поворот, еще один, третий. Все тревоги и сомнения позади - я у цели. Вижу изогнутую крышу над площадкой, разноцветные гирлянды из множества лент и .... чью-то красную куртку, мелькнувшую на фоне неба.
Камень Черского. Вид снизу. Игорь старательно строит композицию кадра.
-Здравствуйте, - говорю я переводя дух. Меньше всего здесь в этот час я ожидал встретить человека.
Я представился.
- Как это Вы меня опередили?
- Меня Игорь зовут. Я ночью пришел
- Как ночью? Дорога после закрытия парка перекрывается.
- А я напрямик через лес.
Бросив взгляд вниз я недоверчиво уставился на него. И тут я заметил одноместную палатку в углу площадки. Внутри нее лежал спальник. Значит не врет. И вообще он производил впечатление человека по-детски открытого, с неповторимо-провинциальным оттенком простоты.
-Так ведь ночью шел дождь, было ветрено, да и холодно, в конце-концов!
-Я привык. На Аршане холоднее, да и растительности почти нет. И ничего.
-Так ведь здесь, в высокой траве, могут быть клещи,-не унимался я, вспомнив о всем известной энцефалитной страшилке.
-Клещи? -удивился Игорь. - я даже не знаю как они выглядят.
-!?
-Никогда не видел,- повторил он.
Передо мной стоял простодушный чудак, который болен экстримом, но напрочь лишён чувства опасности? Или тут что-то другое?
В этой палатке Игорь провел ночь.
Я был так удивлен, что едва не забыл о том зачем я так спешил сюда. А между тем вид от Камня Черского открывался великолепный.
Вид из палатки на Байкал и Ангару. Это место носит имя Ивана Черского. Географа,геолога и палеонтолога, исследователя Сибири, который любил бывать здесь.
Кромка облаков с востока не только отсрочила, но и приглушила зарю. Однако, после вчерашней хмари ничто не могло уже меня расстроить. Прямо у моих ног лежал Священный Байкал. Ангара опоясала подножье вершины, на которой я стоял. Порт Байкал еще спал. Впереди, в утренней мгле, суровым и угрюмым когтем выступал Бакланий мыс. За ним, уже золотились первыми лучами мыс Каторжанский и мыс Толстый. Трасса КБЖД тонкой лентой уходила вдаль, местами пронзая скалы ходами тоннелей.
У Камня Черского. Вид на залив Лиственничный, мыс Баранчик, а также на мысы Каторжанский и Толстый.
Мыс Толстый в первых лучах солнца.
Сделав десяток-другой снимков я повернулся к Игорю.
-Ты сам откуда?-перешел я на "Ты".
-Из Ангарска,- он смотрел на меня, как на старого знакомого и, предупреждая очередной вопрос, добавил, - Добрался до Иркутска на поезде, а сюда на маршрутке. Вообще я уже бывал здесь. И вот вернулся...- он вдруг замолчал, словно боясь проговориться.
-И часто ты так путешествуешь?- спросил я
-Бывает...В прошлом году был на Пике Черского. Это за Слюдянкой. Там горы гораздо выше. По Иркуту сплавлялся на резиновой лодке и по Ангаре. Зимой по льду ходил в Танхой. Красиво! Летом поднимался к Пику Дружбы и Гребню Любви на Аршане. Это почти 2500 метров...
Исток Ангары.
-Получается, опыт у тебя приличный. В Москве, на Кавказе или на Камчатке был?-интересовался я.
-Не-е!-протянул Игорь,- я дальше Красноярска нигде не был.
-И за границей не был?!
-Нет!
-Хм! Вот дела! Я впервые в Азии, точнее в Сибири. И тут встречаюсь с человеком, который не был в Европе! Получается, у нас с тобой подобие встречи на Эльбе!
Игорь непонимающе заморгал.
-Женат? Супругу в походы берешь?
-Я с ней не живу, - ему не удалось скрыть минорные нотки.- На прошлой неделе дочку в первый класс провожал. Триста воздушных шариков от подъезда до школьного двора развесил....Разноцветных... Ей понравилось.
Мне вдруг вспомнилась Люба, моя вчерашняя скептически настроенная попутчица, презирающая блогеров. Что то она на это бы сказала?
Игорь демонстрирует фото Гребня Любви.
Игорь попросил снять его у палатки и на краю площадки у каменной насыпи. Потом на фоне Ангары.
-Дочке отправлю снимки. Она всегда их ждет. Мечтает скорее вырасти, чтобы вместе со мною...
Он в задумчивости листал кадры в камере.
-Это Пик Дружбы. А это я стоял ночь у Гребня Любви. Скоро планирую отправится к Пику Черского.
На снимке отчетливо было видно огромное сердце, выложенное на камне из снега и льда, а внутри - детские инициалы.
Шаман-камень. В этом году он меньше обычного виден над водой: уровень ее поднялся. Рассмотреть трудно. Жаль у меня не было телевика с собой.
Забавно, было слушать этого человека. Его говор отличался от местного, хотя Ангарск не так уж и далеко. Было в нем что-то от вологодского диалекта.
-Вечером хочу к Шаман-камню сплавать. У меня лодка с собой.
Шаман-камень был хорошо виден с высоты. Это единственная надводная часть первого ангарского порога. Место опасное. Недаром про него сложены десятки легенд. Я вспомнил вчерашний крепкий ветер во время переправы. Вероятно там, над стремниной он никогда не утихает. Вспомнил Вампилова. И мне стало страшно за этого безумного романтика.
-Ты плаваешь хорошо?
-Вообще не умею,-простодушно признался он.
-Тогда даже не думай! Это только кажется, что все так просто. Стоит выйти на простор - тебя опрокинет как тетрадный лист, унесет как пушинку. Если невтерпеж - найми катерок. А пока сфотографируй-ка меня.
Я передал ему камеру. Чьи-то шаги послышались на тропе. Начинался большой туристический день.
Надпись на основании обзорной площадки, сделанная ночью Игорем.
П.С. Несколько дней назад я,еще раз просматривая те снимки, обратил внимание на кадр, сделанный Игорем.
Вот я стою на площадке, сложенной из обломков скал. Вот перила с сотнями ярких лент. И вдруг!... Что это?...Максимально увеличиваю....На одном из камней хорошо читаемая свежая надпись. Солнечный круг и слова: "Дианочка. Папа любит тебя! Ты моя доченька! Ангарск. 05.09.2018. Игорь" затем приписка: "Папа всегда рядом! Помни!"
Этот наивный романтик, оказывается, специально пришел ночью, чтобы никто не помешал ему сделать послание. Ведь днем, как это выяснилось мной несколько часов спустя, здесь народу столько, что не протолкнуться. Какие уж там надписи! Сразу понятно стало зачем он так упорно стремился и к Шаман-камню, и на Аршан, и к Пику Черского. Там хватит места для тысячи посланий. Я думаю его не остановят ни ветра, ни холода, ни самые опасные препятствия, как не могли остановить Дон Кихота ветряные мельницы. Его неугомонное сердце целиком принадлежит маленькой девочке, которая если и слышала о рыцарях, то только сказочных. Единственное, что ему не по плечу - это сила нелюбви со стороны бывшей супруги. Хотя, как я могу о том судить?
Продолжение следует...