Сомневающийся атеист
Еще одна история от бабушки Елизаветы Петровны Яньковой:
Приблизительно в это время, но в точности в котором именно году - в 32, 33 или 34, - припомнить не могу, Господь порадовал меня насчет брата, князя Владимира Михайловича Волконского. Он обратился на путь истины. Начитавшись смолоду Вольтера и Дидерота, он ни во что святое не веровал, и хотя мы были дружны, но на этот счет всегда с ним расходились во мнениях и этого предмета не касались: я веровала, как учит церковь, он все отвергал, - что ж тут говорить? Его не разуверишь, что он заблуждается, а слушать его было неприятно и страшно: христианин, а говорит, как язычник, и лет сорок или больше не был на духу, не причащался. .
Нанимал он нижний этаж в доме Владимира Корсово, на Сенном бульваре, что за Смоленским рынком. Он любил ходить пешком, часто хаживал ко мне и всегда остановится и спрашивает у лавок: почем крупа, овес, мука, по какой цене сено. Как-то осенью, в базарный день, идет он через Сенную площадь. Торг кончился, все разъехались, стоит только какой-то старик-мужичок с двумя возами.
- Почем продаешь сено? - спрашивает брат.
- Купите, батюшка, - говорит старик, - дорого не возьму, - и сказал цену.
- А сколько на возах? Нужно вывесить.
И потом прибавил: «Вот что, любезный, свешай-ка, сколько во мне весу». Мужичок покачал головой и не тронулся с места.
- Что же ты головой качаешь? - спрашивает князь Владимир. - Что тут тебе странного?
- Да, барин батюшка, подлинно чудно мне это…
- Что ж тебе чудно?
- А вот что, мой кормилец, не в обиду будь сказано вашей милости: нам с тобою, батюшка, здесь вешаться не приходится…
- Отчего же так?
- Да так, батюшка, мы старички с тобою, не на этих весах нам следует вешаться; нас вон где с тобою будут вешать, - и указал пальцем на небо.
Брат засмеялся:
- Ну, это еще вопрос! Полно, есть ли там и весы-то.
Мужичок перекрестился…
- Ах, что ты, родимый, да как же можно, там всех взвешивают.
- Кто ж это знает?
- Вот что, батюшка мой, выслушай мою глупую речь… Ты говоришь, что там нет весов, а мне так думается, что есть, ну, так и живется; умри я, умри ты, я внакладе-то не буду, а тебе как бы не прогадать, батюшка; тогда ведь уж не воротишься назад, кормилец ты мой.
Брат задумался, велел старику отвезти оба воза сена к себе на двор и сказать, чтобы дворецкий принял, а сам пришел ко мне да все это мне и рассказывает.
- Вот, - говорит, - сестра, что ты на это скажешь?
В другое время я с ним об этом и разговаривать бы не стала, - что толку спорить? - а тут, я сама не знаю почему, ужасно обрадовалась.
- Ну, слава Богу, - говорю я, - это Господь тебя к себе неведомыми путями призывает, обращения твоего ждет.
- Что же ты мне посоветуешь?.. Докажи мне кто-нибудь, что я в заблуждении, я не прочь уверовать.
- Ежели ты это взаправду говоришь, советую тебе съездить к митрополиту Филарету и все ему подробно объяснить, а там ты увидишь, что он тебе скажет.
Господь видимо его к себе призывал. Он меня послушался и поехал к митрополиту и долго у него сидел. Владыка выслушивал его, опровергал его сомнения и потом сказал ему, что пришлет к нему протоиерея, с которым он может подробнее поговорить, убедиться в истинности учения нашей церкви и может взять его в духовные отцы.
На следующий день к нему от митрополита пришел протоиерей церкви Троицы, что на Арбате, Сергей Иванович.
Он стал у брата бывать, приносил ему книги, объяснял ему, чего он не понимал, не зная по-славянски, и, наконец, брат пожелал говеть, подробно исповедал все грехи прошлой жизни и сподобился принятия святых Христовых Тайн.
С тех пор он ежегодно говел, соблюдал посты и посещал храм Божий. В первый раз, когда он приехал в церковь, ко мне в приход к Троице в Зубове, он мне после сказывал, что ему было совестно и неловко и что ему показалось, что все на него глядят.
- Это, брат, тебя враг смущает; ему жаль, что он не мог тебя осетить до конца; совестно и неловко быть там, где мы делаем что-нибудь худое, а не во храме Божьем.
Князь Владимир был человек умный и много в свою жизнь перечитал книг, и вот в каком мог он быть заблуждении и по вражескому действию. Обращение его к Богу имело хорошее влияние и на брата Николая Петровича, который одно время тоже свихнулся; он стал чаще бывать в церкви, и в особенности его утвердил в вере духовник его, священник от Большого Вознесения Петр Евплович.
Из книги «Рассказы бабушки, из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д.Благово»
Приблизительно в это время, но в точности в котором именно году - в 32, 33 или 34, - припомнить не могу, Господь порадовал меня насчет брата, князя Владимира Михайловича Волконского. Он обратился на путь истины. Начитавшись смолоду Вольтера и Дидерота, он ни во что святое не веровал, и хотя мы были дружны, но на этот счет всегда с ним расходились во мнениях и этого предмета не касались: я веровала, как учит церковь, он все отвергал, - что ж тут говорить? Его не разуверишь, что он заблуждается, а слушать его было неприятно и страшно: христианин, а говорит, как язычник, и лет сорок или больше не был на духу, не причащался. .
Нанимал он нижний этаж в доме Владимира Корсово, на Сенном бульваре, что за Смоленским рынком. Он любил ходить пешком, часто хаживал ко мне и всегда остановится и спрашивает у лавок: почем крупа, овес, мука, по какой цене сено. Как-то осенью, в базарный день, идет он через Сенную площадь. Торг кончился, все разъехались, стоит только какой-то старик-мужичок с двумя возами.
- Почем продаешь сено? - спрашивает брат.
- Купите, батюшка, - говорит старик, - дорого не возьму, - и сказал цену.
- А сколько на возах? Нужно вывесить.
И потом прибавил: «Вот что, любезный, свешай-ка, сколько во мне весу». Мужичок покачал головой и не тронулся с места.
- Что же ты головой качаешь? - спрашивает князь Владимир. - Что тут тебе странного?
- Да, барин батюшка, подлинно чудно мне это…
- Что ж тебе чудно?
- А вот что, мой кормилец, не в обиду будь сказано вашей милости: нам с тобою, батюшка, здесь вешаться не приходится…
- Отчего же так?
- Да так, батюшка, мы старички с тобою, не на этих весах нам следует вешаться; нас вон где с тобою будут вешать, - и указал пальцем на небо.
Брат засмеялся:
- Ну, это еще вопрос! Полно, есть ли там и весы-то.
Мужичок перекрестился…
- Ах, что ты, родимый, да как же можно, там всех взвешивают.
- Кто ж это знает?
- Вот что, батюшка мой, выслушай мою глупую речь… Ты говоришь, что там нет весов, а мне так думается, что есть, ну, так и живется; умри я, умри ты, я внакладе-то не буду, а тебе как бы не прогадать, батюшка; тогда ведь уж не воротишься назад, кормилец ты мой.
Брат задумался, велел старику отвезти оба воза сена к себе на двор и сказать, чтобы дворецкий принял, а сам пришел ко мне да все это мне и рассказывает.
- Вот, - говорит, - сестра, что ты на это скажешь?
В другое время я с ним об этом и разговаривать бы не стала, - что толку спорить? - а тут, я сама не знаю почему, ужасно обрадовалась.
- Ну, слава Богу, - говорю я, - это Господь тебя к себе неведомыми путями призывает, обращения твоего ждет.
- Что же ты мне посоветуешь?.. Докажи мне кто-нибудь, что я в заблуждении, я не прочь уверовать.
- Ежели ты это взаправду говоришь, советую тебе съездить к митрополиту Филарету и все ему подробно объяснить, а там ты увидишь, что он тебе скажет.
Господь видимо его к себе призывал. Он меня послушался и поехал к митрополиту и долго у него сидел. Владыка выслушивал его, опровергал его сомнения и потом сказал ему, что пришлет к нему протоиерея, с которым он может подробнее поговорить, убедиться в истинности учения нашей церкви и может взять его в духовные отцы.
На следующий день к нему от митрополита пришел протоиерей церкви Троицы, что на Арбате, Сергей Иванович.
Он стал у брата бывать, приносил ему книги, объяснял ему, чего он не понимал, не зная по-славянски, и, наконец, брат пожелал говеть, подробно исповедал все грехи прошлой жизни и сподобился принятия святых Христовых Тайн.
С тех пор он ежегодно говел, соблюдал посты и посещал храм Божий. В первый раз, когда он приехал в церковь, ко мне в приход к Троице в Зубове, он мне после сказывал, что ему было совестно и неловко и что ему показалось, что все на него глядят.
- Это, брат, тебя враг смущает; ему жаль, что он не мог тебя осетить до конца; совестно и неловко быть там, где мы делаем что-нибудь худое, а не во храме Божьем.
Князь Владимир был человек умный и много в свою жизнь перечитал книг, и вот в каком мог он быть заблуждении и по вражескому действию. Обращение его к Богу имело хорошее влияние и на брата Николая Петровича, который одно время тоже свихнулся; он стал чаще бывать в церкви, и в особенности его утвердил в вере духовник его, священник от Большого Вознесения Петр Евплович.
Из книги «Рассказы бабушки, из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д.Благово»