О школьной форме
У нас, в самой лучшей в мире 5-й школе славного города Мары, школьной формы не было.
Но в первый класс я пошёл в Питере (это было в самом конце 60-х) и там форма была. Хорошая, крепкая, тёплая (что в тех промозглых широтах очень немаловажно). Из натуральной шерсти и хлопка, кстати. У девочек, как водится, тёмно-коричневые платья (воротник под горло и белые манжеты кружавчиками, страшненькие такие) и передники (повседневные чёрные и "парадные" белые). У мальчишек тёмно-коричневые костюмы.
На переменах по гулким школьным коридорам все бегали одинаковые и не всегда было понятно, то ли это тихушник Вася, которому все норовили оттянуть пендаля, то ли страшный хулиган Жорка, очень похожие со спины. Ошибка могла стать фатальной.
В Мары всё встало на свои места - мужчина обрёл там свою законную свободу. Как и полагается мужчине в Средней Азии. Единственным робким требованием школы к мужчине был монотонный и неброский цвет его рубашек ( в будни просили надевать голубой, на праздники - белый).
С брюками дело обстояло так. Брюки могли быть любыми, однако для совсем маленьких мужчин лучшими всё равно были брюки от школьной формы, достойно выдерживавшие всё, чем было принято заниматься как в школе (я имею в виду прежде всего игру в лянги на переменах), так и после неё (вот она, здоровая конкуренция!). Поскольку носить брюки на бёдрах было принято в Мары не просто давно, а похоже, всегда, игру в лянги могли выдержать далеко не каждые брюки. Очевидно, что те достойные люди, которые проектировали школьную форму, ели свой хлеб не зря. Во избежание недомолвок скажу сразу, что джинсы для этого дела не годились бы вообще. То есть - абсолютно. Но о джинсах мы тогда ещё ничего не знали.
Поскольку в Мары того времени было принято дарить мужчинам отрез на брюки (это примерно 1м 20 см матерьЯла), то мужчины постарше (а это начиная где-то с 7-го класса средней школы "старыми деньгами" - то есть, в масштабе 10-летнего среднего образования) носили брюки исключительно "от кутюр". Я сейчас не говорю о занюханных "чухасах" и прочих шортах, одевать которые (если они у кого и были в личном гардеробе) марыйские мужчины рисковали только находясь на каникулах в максимальном удалении от дома где-нибудь в Центральном Чернозёмном районе России или на курортах Крыма и Краснодарского края.
Так вот.
"Кутюр" этот носил, как правило, армянскую или еврейскую фамилию, хотя в этом цеховом сообществе попадались и азербайджанцы с туркменами. Но те обшивали исключительно своих. Эти, впрочем, иногда тоже. Мы с друзьями традиционно заказывали себе брюки в доме быта "Шохрат", где рядом с "расово близким" обувным цехом было хорошее ателье.
Стоило это удовольствие, как сейчас помню, 9 рублей (вот что значит здоровая социалистическая финансовая система!), или 12 рублей, если из отреза дополнительно получалась восьмиклинка. В некоторых "расово чуждых" ателье не считали нужным ставить в известность неискушённого заказчика о том, что из его отреза выкраивается ещё и восьмиклинка. В воскресный день целые гроздья таких восьмиклинок появлялись на базаре. Этот не совсем законный способ извлечения доходов чётко проходил по линии ОБХСС, но ведомство это особо сабжем не заморачивалось, предпочитая ловить спекулянтов дефицитом. Впрочем, не сильно в этом преуспевая - все громкие "хлопковые" дела, Гдлян&Иванов и проч. были ещё в тумане далёкого будущего.
Некоторое время особым шиком считалось носить брюки и восьмиклинку из одного (и обязательно издалека узнаваемого) материала. Внизу, по контуру штанин, на так называемых "клешах" неплохо смотрелись вшитые молнии, либо согнутые пополам плоскогубцами копеечные монеты, тяжело брякавшие о туфли при ходьбе и издававшие при этом звук, напоминающий неспешный бег цепной собаки вокруг своей будки. На обе штанины уходил примерно рубль - заметные деньги по тем временам, надо сказать.
Фирменной, как бы сейчас сказали, "фенечкой" каждого уважающего себя закройщика было размещение на брюках малюсенького потайного карманчика ("пистончика"), а то и не одного. Когда в 9-м классе мне подарили давно чаемые мною карманные часы, я специально заказал себе чёрные брюки с пистончиком под них и некоторое время эпатировал школу мотыляющейся на самом виду цепочкой.
Первые дни каждая встретившаяся мне в школе учительница считала своим долгом громко потребовать от меня немедленно снять это не приличествующее облику советского школьника "украшение", но, увидав часы, тормозила и срочно спроваживала меня в кабинет директора. Нашему директору, Вере Владимировне Арутюновой, которая учила в этой школе ещё мою маму, всё это довольно быстро надоело, и вскоре от меня отстали. В 10-м классе ближе к зиме мои часы вместе с цепочкой переехали в карманы вельветового жилета, который я завёл себе тоже исключительно из-за них.
Блин, я ведь собирался о школьной форме...
А девочки... А что девочки? Как и полагается, девочки помладше носили форменные платья с фартуками, но в южном, "тропическом" исполнении. Ко времени же появления вторичных половых признаков и по мере нарастания их визуализации работа над имиджем школьниц не прекращалась ни на минуту. По мотивам форменных платьев многочисленные городские ателье и индивидуальные мастера (благо, "Зингер" тогда стоял почти в каждом доме) выдавали такие творения из гипюра, панбархата и других остромодных материалов, названия которых я не берусь даже вспоминать, что куда там всяким ИвСенЛоранам и КокоШанелям.
Особо принципиальным вопросом, за которым пристально следила мужская половина школы, была, разумеется, длина юбок платьев. Что и говорить, тема важная и далеко не простая. Но как-то решалась. Хотя, порой, не обходилось и без очень содержательных комсомольских собраний. С обязательной демонстрационной частью и того, как "не надо", и того, "как надо". Причём первое практически всегда сопровождалось одобрительным гулом будущих басов, а второе - пренебрежительным посвистом.
Так что, у меня нет какого-то личного отношения к сабжу. Хотя сама идея школьной формы мне нравится.
Но в первый класс я пошёл в Питере (это было в самом конце 60-х) и там форма была. Хорошая, крепкая, тёплая (что в тех промозглых широтах очень немаловажно). Из натуральной шерсти и хлопка, кстати. У девочек, как водится, тёмно-коричневые платья (воротник под горло и белые манжеты кружавчиками, страшненькие такие) и передники (повседневные чёрные и "парадные" белые). У мальчишек тёмно-коричневые костюмы.
На переменах по гулким школьным коридорам все бегали одинаковые и не всегда было понятно, то ли это тихушник Вася, которому все норовили оттянуть пендаля, то ли страшный хулиган Жорка, очень похожие со спины. Ошибка могла стать фатальной.
В Мары всё встало на свои места - мужчина обрёл там свою законную свободу. Как и полагается мужчине в Средней Азии. Единственным робким требованием школы к мужчине был монотонный и неброский цвет его рубашек ( в будни просили надевать голубой, на праздники - белый).
С брюками дело обстояло так. Брюки могли быть любыми, однако для совсем маленьких мужчин лучшими всё равно были брюки от школьной формы, достойно выдерживавшие всё, чем было принято заниматься как в школе (я имею в виду прежде всего игру в лянги на переменах), так и после неё (вот она, здоровая конкуренция!). Поскольку носить брюки на бёдрах было принято в Мары не просто давно, а похоже, всегда, игру в лянги могли выдержать далеко не каждые брюки. Очевидно, что те достойные люди, которые проектировали школьную форму, ели свой хлеб не зря. Во избежание недомолвок скажу сразу, что джинсы для этого дела не годились бы вообще. То есть - абсолютно. Но о джинсах мы тогда ещё ничего не знали.
Поскольку в Мары того времени было принято дарить мужчинам отрез на брюки (это примерно 1м 20 см матерьЯла), то мужчины постарше (а это начиная где-то с 7-го класса средней школы "старыми деньгами" - то есть, в масштабе 10-летнего среднего образования) носили брюки исключительно "от кутюр". Я сейчас не говорю о занюханных "чухасах" и прочих шортах, одевать которые (если они у кого и были в личном гардеробе) марыйские мужчины рисковали только находясь на каникулах в максимальном удалении от дома где-нибудь в Центральном Чернозёмном районе России или на курортах Крыма и Краснодарского края.
Так вот.
"Кутюр" этот носил, как правило, армянскую или еврейскую фамилию, хотя в этом цеховом сообществе попадались и азербайджанцы с туркменами. Но те обшивали исключительно своих. Эти, впрочем, иногда тоже. Мы с друзьями традиционно заказывали себе брюки в доме быта "Шохрат", где рядом с "расово близким" обувным цехом было хорошее ателье.
Стоило это удовольствие, как сейчас помню, 9 рублей (вот что значит здоровая социалистическая финансовая система!), или 12 рублей, если из отреза дополнительно получалась восьмиклинка. В некоторых "расово чуждых" ателье не считали нужным ставить в известность неискушённого заказчика о том, что из его отреза выкраивается ещё и восьмиклинка. В воскресный день целые гроздья таких восьмиклинок появлялись на базаре. Этот не совсем законный способ извлечения доходов чётко проходил по линии ОБХСС, но ведомство это особо сабжем не заморачивалось, предпочитая ловить спекулянтов дефицитом. Впрочем, не сильно в этом преуспевая - все громкие "хлопковые" дела, Гдлян&Иванов и проч. были ещё в тумане далёкого будущего.
Некоторое время особым шиком считалось носить брюки и восьмиклинку из одного (и обязательно издалека узнаваемого) материала. Внизу, по контуру штанин, на так называемых "клешах" неплохо смотрелись вшитые молнии, либо согнутые пополам плоскогубцами копеечные монеты, тяжело брякавшие о туфли при ходьбе и издававшие при этом звук, напоминающий неспешный бег цепной собаки вокруг своей будки. На обе штанины уходил примерно рубль - заметные деньги по тем временам, надо сказать.
Фирменной, как бы сейчас сказали, "фенечкой" каждого уважающего себя закройщика было размещение на брюках малюсенького потайного карманчика ("пистончика"), а то и не одного. Когда в 9-м классе мне подарили давно чаемые мною карманные часы, я специально заказал себе чёрные брюки с пистончиком под них и некоторое время эпатировал школу мотыляющейся на самом виду цепочкой.
Первые дни каждая встретившаяся мне в школе учительница считала своим долгом громко потребовать от меня немедленно снять это не приличествующее облику советского школьника "украшение", но, увидав часы, тормозила и срочно спроваживала меня в кабинет директора. Нашему директору, Вере Владимировне Арутюновой, которая учила в этой школе ещё мою маму, всё это довольно быстро надоело, и вскоре от меня отстали. В 10-м классе ближе к зиме мои часы вместе с цепочкой переехали в карманы вельветового жилета, который я завёл себе тоже исключительно из-за них.
Блин, я ведь собирался о школьной форме...
А девочки... А что девочки? Как и полагается, девочки помладше носили форменные платья с фартуками, но в южном, "тропическом" исполнении. Ко времени же появления вторичных половых признаков и по мере нарастания их визуализации работа над имиджем школьниц не прекращалась ни на минуту. По мотивам форменных платьев многочисленные городские ателье и индивидуальные мастера (благо, "Зингер" тогда стоял почти в каждом доме) выдавали такие творения из гипюра, панбархата и других остромодных материалов, названия которых я не берусь даже вспоминать, что куда там всяким ИвСенЛоранам и КокоШанелям.
Особо принципиальным вопросом, за которым пристально следила мужская половина школы, была, разумеется, длина юбок платьев. Что и говорить, тема важная и далеко не простая. Но как-то решалась. Хотя, порой, не обходилось и без очень содержательных комсомольских собраний. С обязательной демонстрационной частью и того, как "не надо", и того, "как надо". Причём первое практически всегда сопровождалось одобрительным гулом будущих басов, а второе - пренебрежительным посвистом.
Так что, у меня нет какого-то личного отношения к сабжу. Хотя сама идея школьной формы мне нравится.