Красное платье
Лена дважды за короткий промежуток времени стала жертвой наваждения. Первый раз это случилось в спальне, где она - скрытая от всего мира стенами дома, занавесками и спиной своего мужа, ощутила на себе чей-то навязчивый взгляд. Мурашки забегали по ее коже, казалось кто-то третий находится в помещении и с интересом наблюдает за любовными утехами супружеской четы, без труда заглядывая в самую душу.
Когда муж безвольно упал на нее, она закрыла глаза, ладонью легонько хлопнула его по мокрому плечу и произнесла:
- Выпусти меня. Я хочу перекурить.
Он вышел из нее, перевернулся на край кровати и недовольно буркнул:
- Ты хочешь получать все удовольствия сразу.
В полумраке спальни, Лена нащупала на полу тапки и вышла, ничего не ответив. Да и что она могла сказать? Что не получила удовольствия от близости или чувствовала чужое присутствие, которого не могло быть в помине?
На балконе своего второго этажа, со всех сторон увитого виноградом, она, умостив на перилах пепельницу, закурила сигарету. Внизу, нарушив сонную тишину двора, припарковался сосед. Другой сосед - седовласый дедушка, с шахматной доской под мышкой, остановился как вкопанный и, обернувшись, провожал взглядом вышедшего из авто мужчину. Когда сначала один, потом другой сосед закрыли за собой двери парадных, Лена ощутила одиночество. Но одиночество ее длилось недолго: она почувствовала, что и за ней наблюдают. Снова навязчивый взгляд, подобный тому, что тревожил ее в спальне. И, подняв глаза, она отыскала причину.
Тучная женщина с всклокоченными волосами, в необъятном как парашют красном платье, стояла вровень с ней, на балконе второго этажа старого дома напротив и пристально смотрела на девушку. Лена не могла понять, как сразу не заметила такое яркое пятно.
- Вот черт! - шепнула она, нервно выдыхая дым. В этот момент ей хотелось, чтобы пышный орех в середине двора оказался в двух метрах правее от того места где он рос.
Но местоположение ореха было невозможно изменить, также как не заменить соседей. Проще всего было выехать с квартиры, но если вспомнить с каким трудом они ее искали, просматривая всевозможные объявления об аренде, то и эта затея казалась более сложной, чем перенос дерева.
Женщина, словно прочтя ее мысли, криво усмехнулась и Лена ощутила холодок в груди. Мерзкая соседка с вороньим гнездом на голове не собиралась отворачиваться.
- Где тебя учили манерам? - снова шепнула Лена, но женщина в другом конце двора не то услышала ее, не то поняла недовольство и принялась кривляться, двигая большим заостренным носом и, раздувая щеки.
Лена отвернулась. В вымытом окне отражалось алое пятно, но широкие листья винограда спасали ее от лица женщины.
Муж вышел на балкон в чем мать родила и подняв руки вверх - потянулся.
- Надел бы трусы! Сейчас все соседки прилипнут к окнам, чтобы разглядеть твое достоинство! - сказала Лена.
Он посмотрел на нее взглядом, выражающем удивление и бодро ответил:
- Успокойся, никого нет.
- Как же нет? - сказала Лена, глядя на алое пятно отражавшееся в сером окне. - Глянь на то вызывающе одетое чудовище. Как еще балкон в том старом доме не обвалился...
Олег, скептически оглядываясь, сказал:
- Там никого нет.
Лена медленно обернулась и поняла, что он прав. Красное платье сушилось на веревке.
Легкий ветерок привел алый шелк в движение: платье качнулось и края его затрепетали.
Тучной женщины и в помине не было. Злобное существо привиделась ей. Это было ее вторым наваждением.
Лена постепенно забыла и о привидевшийся женщине, и о красном платье. Забот хватало и без этого: урочная и сверхурочная работа в салоне красоты, где она работала маникюршей, домашнее хозяйство и сессия мужа. Но где-то через месяц, в начале лета, алое пятно вновь замелькало во дворе. Были первые дни, отмеченные жаркой безветренной погодой, и алое платье, на фоне охрового простенка между балконной дверью и окном, недвижно висело в воздухе, словно приклеенный фрагмент аппликации.
Оно сушилось в течение двух дней и все это время Лена чувствовала, что за ней следят и, связывая оба наваждения, представляла тучную женщину в красном платье, стоящую на балконе или лоджии или даже веранде - она не могла понять архитектурную принадлежность этого элемента. Полуторавековые дома составлявшие центр города были построены по чертежам, которые давно истлели в архивах или были безвозвратно утрачены во время войн, оккупаций и прочих социальных катаклизмов. Но если фасады изменились главным образом благодаря количеству трещин и наслоений краски, то скрытые за их стенами дворы постигла другая участь. Многие поколения жителей неоднократно их чинили, что-то достраивали и перестраивали на свой вкус, навсегда изменив первоначальный вид. Для Лены, выросшей в спальном районе, архаика старого города была неприемлема, но она примирилась с ней. Живя здесь не нужно было никуда ехать, тратя время в пробках - все под боком, включая офис Олега и ее салон красоты.
Теплыми летними днями она часто курила на балконе, пытаясь высмотреть хозяйку платья, но соседский балкон пустовал. Дверь и окна были открытыми, на столике в уголке балкона появилась зеленая композиция из комнатных цветов в горшочках, но самих соседей не было видно.
Однажды ночью она проснулась от яркого света полной луны, который заливал спальню и освещал их загорелые, обнаженные тела.
Этот свет ей показался предательским, тем более, что снова она чувствовала на себе пристальный взгляд и догадывалась и, выйдя на балкон, получила подтверждение догадки: красное платье снова сушилось на соседском балконе.
Крепкие руки легли на ее плечи. Лена вздрогнула.
- Не спится? - спросил Олег.
- Видимо сказывается полнолуние, - ответила она.
Муж посоветовал успокаивающего, но она отказалась понимая что это ей не поможет. Хотелось просто поговорить, и она рассказала Олегу про свои наваждения, про назойливый взгляд преследующий сквозь стену, про тучную женщину и про то, что связывает это все с красным платьем.
- Не бери в голову, Лена, - сказал он. - Это просто красная тряпка. Не давай себя дразнить. Выкинь ее из головы.
У Олега был дядя психиатр, работавший в районной больнице и преподававший на какой-то кафедре в медицинском университете. Ощущая такую компетентную поддержку, он деликатно посоветовал обратиться к нему, чтобы на корню вырубить симптомы навязчивого состояния, но Лена была против.
- Ты, что? Ты, что? - причитала она. - Твой дядя, конечно, милый человек, но не хватало, чтоб нас родственники начали обсуждать. Мне всего лишь показалось. Со мной все в порядке.
Через пару недель, возвращаясь с работы, Олег увидел на соседском балконе платье и поднявшись к себе, поспешил «обрадовать» жену.
- Я уже поняла, - сказала она и посмотрела на глухую стену в комнате, словно ощущала сквозь нее, источаемый на себя взгляд.
Весь вечер Олег был предупредителен с женой, не спускал с нее глаз.
Ночью, Лена опять вышла на балкон покурить перед сном.
- Может купить у них это платье и выкинуть? - спросил Олег. - По-моему простое и действенное решение?
- Да, ладно! Пусть висит, - ответила Лена, делая вид, что ее это не сильно беспокоит. - Странно, вроде стирали его пару недель назад... И никто в нем не ходил...
- Кто тебе сказал, что его стирали? - удивился муж.
- Думаешь, его просто вывешивают?
- Чтоб подразнить тебя, - сказал он и, обняв жену, поцеловал ее в затылок.
У них произошла близость прямо на балконе. Темнота и заросли винограда должны были надежно их укрыть, но у Лены было такое чувство, будто они занимаются сексом на стадионе. Она смотрела на красное платье и, странное дело - ее это возбуждало до спазмов, что не могло не нравиться Олегу. Когда они заканчивали - платье качалось на ветру, словно танцевало. Лена со стоном осела на кафельный пол и, глянув на алую мантию, увидела, что та облекает фигуру женщины, которая глядела на них горящими глазами и облизывала губы, так словно вокруг них было намазано кремом от носа до кончика второго подбородка, и неистово теребила мясистой рукой низ живота.
- Какая мерзость, - прошептала Лена, чтобы муж не услышал.
- Как странно ветер перепутал это платье, - сказал возвышавшийся над ней муж.
Тучная женщина снова выпорхнула из платья, улетев в страну наваждений. Лена смотрела на красное пятно, ожидая, что она вновь оживет, но женщина не возвращалась, зато внутри Лены осталось приятное чувство остроты - ей понравилось заниматься любовью на балконе: в месте где их могли заметить соседи и было видно пугающее ее, красное платье.
Через несколько дней, выбегая из парадной, она столкнулась со своим наваждением.
Копия привидевшийся женщины, только в два раза старше и не такая полная, тяжело дыша и покачиваясь, неторопливо шла через двор.
Лена, остановившись как вкопанная, поздоровалась с женщиной, но та лишь удостоила молодую соседку презрительным взглядом и, пошла дальше.
За прожитые в этом дворе полгода Лена ни разу не видела соседку живущую напротив, но, как нередко бывает, следующая встреча произошла через пару дней. Лена, возвращаясь с работы, завидела женщину с тяжелой продуктовой сумкой. Она подходила к двору, и Лена догнав ее попыталась наладить контакт, уж очень хотелось ей узнать про платье, но женщина снова недобро смотрела в сторону девушки и осадила ее грозным:
- Отстань, шлюха!
Лена хоть и не считала себя такой женщиной, как ее обозвали, остановилась, провожая злую соседку взглядом. Она не могла смириться с тем, что тайна платья не будет раскрыта, так же как не могла смириться с тем, что ее несправедливо оскорбили.
- Что я вам сделала? - крикнула она вдогонку, но в ответ лишь слышала ругательства, которые не то возникали у нее в голове, не то появлялись там телепатически.
Женщина, ни разу не обернувшись, подошла к своей двери, открыла ее и скрылась.
Лена, придя домой, пожаловалась мужу.
- Не переживай. Она немного чокнутая, - сказал он.
- Ну, это я уже заметила, - ответила Лена, поставив кастрюлю на плиту.
- Серьезно. Я не шучу, - ответил муж, ковыряя во рту спичкой. - Она и ее дочка.
- Откуда ты знаешь?
- Помнишь милого старичка-соседа, который часто гуляет с шахматной доской под мышкой? Сегодня я встретил его в супермаркете и предложил подвезти. Он был очень доволен. Приглашал на чай, и услышав от меня согласие, тут же подкатил свою тележку к чайному отделу, чтобы взять еще одну пачку. Такой смешной - будто мы у него ежедневные заседания будем устраивать с обильным чаепитием, - сказал Олег, посмеиваясь, и добавил: - У него квартира на четвертом этаже в соседнем подъезде. Пока мы ехали, он много мне рассказал о соседях. Тут недавно судились из-за незаконно построенных гаражей...
Гаражи не интересовали Лену, а соседка и ее дочка очень даже - да!
- Так, сегодня мы пьем чай у соседа! - сказала она тоном, не подразумевающем возражений.
Они скоро поужинали, Лена достала пачку печенья в красивой коробке и они пошли в соседний подъезд.
Дедушка и вправду оказался мил, в здравом уме, с чувством юмора. Они пили чай, он рассказал гостям, что любит шахматы и ходит в город, играть с друзьями. Предложил сыграть с Олегом, на интерес.
- Я не умею, - сказал он.
- Я в школе играла, у меня третий разряд, - вызвалась Лена.
Старичок с уважением посмотрел на нее и взял с подоконника шахматную доску. Лена помогла ему расставить фигуры, они разыграли цвет и начали игру.
Лена последний раз прикасалась к шахматным фигурам еще в школе и строила свою игру от защиты, тщательно продумывая каждый ход. Но, не смотря на это, сразу потеряла несколько пешек в дебюте и могла лишиться королевы, если бы почувствовавший свое превосходство сосед не проявил великодушия, разрешив ей переходить.
- Расскажите, пожалуйста, про женщину, которая вывешивает на балконе красное платье, - попросила Лена. - Она очень странная...
- Странная, - не то слово. Она безумная, буйная и опасная! - воскликнул старичок, взмахнув рукой так, будто хотел смести с доски все фигуры одним махом.
Лена с Олегом переглянулись, на какой-то момент буйным и опасным им показался сам хозяин квартиры, но он хлебнул чаю и спокойно продолжил:
- Я в этом доме живу больше сорока лет. Во всем дворе дольше меня проживают лишь несколько старушенций в развалинах напротив.
Он принялся рассказывать о том, как поселился здесь со второй женой и, казалось, безнадежно забыл о просьбе поведать историю про хозяйку красного платья, но когда Лена потеряла очередную фигуру, она воскликнула, чтобы привлечь к себе внимание и тут же напомнила про красное платье.
- Ах, красное платье, - принялся вспоминать старичок. - Мне шел шестой десяток, когда она появилась здесь. У ее мужа умерла бабушка, и они переехали в эту квартиру. Нормальные люди были. Через год появился у них ребенок - девочка. Ребенок как ребенок. Она росла, но намного быстрее других детей. Играла в футбол с мальчишками, но с каждым годом все меньше. Когда ровесники начали догонять ее в длину, она начала расти в ширь и к концу школы совсем обленилась. Друзей у нее не было и, может быть, не столько из-за того, что она была толстой и некрасивой, сколько все из-за той-же лени. Но время шло, пора уже было не о друзьях, а о личной жизни думать. Искали ей женихов из местных дурачков, но не настолько они дурачками оказывались. Приводили женихов, которым она в дочки-внучки годилась, но не была ее молодость веским доводом, чтобы взять страшную девушку в жены. Совсем упала духом она, ни женихов, ни распоследних любовников не было у нее. Даже для тела не могла найти никого. И вот, когда никто не ждал, случилось чудо. Поселился во дворе красивый парень, студент. Никто не знает как он учился, но жил весело: всегда шумные компании, то у него дома, то во дворе. Он ездил на мотоцикле, друзья мотоциклисты частенько то поджидали, то провожали его до подъезда, не беспокоясь о том, что шум моторов и громкие их разговоры могут мешать жильцам. Сдружился он с местными ребятами, те сдружились с его друзьями и, казалось, наш двор стал центром мира. Девчонок у него много было, но заприметил он нашу толстушку. Разузнал о ней у соседских пацанов, так что весь двор над ним смеялся. Через несколько дней догнал ее на улице и подарил гвоздичку. Ей сроду никто цветы не дарил, она сказала «спасибо» и потрясенная пошла домой. Несколько дней все соседи только об этом и говорили. Как такой видный парень, пусть и балбес, мог запасть на такую дурнушку. Решили, что он извращенец, прельстившийся ее телесной невинностью и, на том успокоились. Именно телесной невинностью, потому как девица, истомленная одиночеством, буквально облизывала и пожирала глазами симпатичных молодых людей. Страшно подумать, что она делала с ними в своих фантазиях. И тут такой шанс. Еще через несколько дней, он снова ее встретил. Пытался поговорить, но она как воды в рот набрала, раскраснелась и убежала. Парень был настойчив - прицепил к ее двери розочку и таки пригласил на свидание. Она надела свое самое красивое красное платье и в условленный час стояла в условленном месте, а он все не шел. Она звонила ему, он говорил, что едет, но его все не было. Рядом с ней стали появляться сомнительного вида девицы. Своего кавалера она ждала возле порта, в том месте, где собираются на работу ночные мотыльки. Она сама вроде не знала, где работают подобные женщины, но, наверное, быстро догадалась куда попала. Растущая с каждой вечерней минутой толпа проституток, неодобрительно поглядывала в сторону одиноко стоящей громадной девушки в вызывающем красном платье. Одна из них подошла к ней и узнав, что у нее здесь свидание, смеясь вернулась к коллегам. Между тем, парень все не ехал и она, пожалуй, уж не рассчитывала его дождаться. Ночные мотыльки все поглядывали на нее, кто враждебно, кто с издевкой. Самая бойкая проститутка, не уступающая ей по габаритам, подошла поговорить и, в грубой форме, потребовала убираться. Девушка сказала, что не может уйти - ей надо дождаться своего парня, и в ответ услышала, что у такой страхолюдины как она не может быть парня, что она со своим уродством сама никого здесь не снимет и отпугнет клиентов от собравшихся девушек. В качестве стимулирующего аргумента, проститутка заехала несчастной в нос, разбив его до крови, и наградила на прощание пинками. Девица ретировалась, распрощавшись с надеждой дождаться своего «поклонника», но как раз в тот момент, когда она шла по тротуару, вытирая кровь и слезы - он появился в компании друзей на мотоциклах. Они медленно ехали и дразнили ее, выкрикивая оскорбления. Спрашивали, почему так рано уходит с работы одна, язвили насчет красного платья, и прочие глупости. С ними были девицы, они показывали ей неприличные жесты и смеялись и, все это действие записывали на камеру. В общем, поиздевались над бедной дурой как могли. Дома ей досталось от матери, та собиралась и парня проучить, но он как раз тогда переехал в другую квартиру, наверное, если бы не смена жилья, то и не затеял бы он этот розыгрыш. Весь двор знал о случившимся, девчонке было стыдно, ее посадили под домашний арест и, наверное, ей много чего пришлось перетерпеть - ведь мамаша ее была безжалостная стерва. Не выдержала она, и где-то через неделю повесилась на балконе, в своем красном платье, на бельевой веревке. Похоронили ее как полагается - в наряде невесты, а красное платье мать оставила на память и, с тех пор, часто стирает и вывешивает на просушку.
- Невеселая история. А где жил тот парень? - спросила взволнованная Лена.
- Если не изменяет память, он жил в вашей квартире, - как ни в чем не бывало ответил старичок. - Вас может быть удивляет, что я знаю столько подробностей про гвоздику, про пинки? Я смотрел запись, сделанную друзьями парня. После ее самоубийства они притихли, но потом, когда прошло время, сделали чуть ли не фильм. Хотите, я достану его у соседей?
- Нет, спасибо. Достаточно того, что вы рассказали, - ответила Лена.
- Ну как хотите.
Сосед, задумавшись, погрустнел, потом стукнул по кухонному столу кулаком и крикнул:
- Уверен, экономная жаба до сих пор использует эту веревку в хозяйстве! Вздернуть бы ее на том самом месте!
Лена попыталась его успокоить:
- Не переживайте из-за нее, скажите лучше: мать и дочь были похожи внешне?
- Как две капли воды. Это, наверное, были близнецы, взглянув на которых, судьба так перепугалась, что неверно распределила роли.
- Понятно, - вздохнула Лена, глядя на шахматную доску.
- Кстати, красивый балбес ненадолго ее пережил. Погиб в аварии через месяц. Вот так: сначала королева, потом король - сказав это, дедушка сбил таки королеву и, в поредевших пешечных редутах, Лена видела, что ее королю негде будет спрятаться на следующем ходу. Мат был неотвратим.
- Я проиграла, - признала она.
- Не переживайте, это всего лишь шахматы. Главное, не проиграть в жизни, - великодушно произнес ее соперник. И, глядя на доску, добавил: - Двор поредел как это поле боя, с тех пор как я здесь живу, не стало многих пешек, не пощадила судьба офицеров и королев...
Он смотрел на клетчатую доску с деревянными фигурками и в его воображении она превращалась в жилое пространство старого дворика, фигурки обращались в людей: те что живы, занимали свои места в клеточках, а сбитые покойники стояли вдоль доски, выстроившись в черный и белый ряд, бесстрастно взирая на живые фигуры.
- Пожалуй нам пора, - сказала Лена.
Они попрощались и молодая пара отправилась домой.
На улице было прохладно, Олег покрепче обнял Лену и сказал:
- Я уверен, ты видела в красном платье сумасшедшую мамашу.
- Наверное, ты прав. Но если раньше меня это платье пугало, то теперь я хочу его поскорее увидеть.
Она увидела его, когда орех в центре двора стал желтым. В теплый октябрьский день платье болталось на веревке, дразня ее, и вечером она сказала мужу:
- Я хочу его.
- Что значит ты его хочешь?
- Хочу надеть его на себя.
- После той уродины?
- После той истории.
- Занятно. И что я должен сделать?
- Сорви его для меня.
- Это безумие! - ответил он и подошел к окну, чтобы разглядеть платье, висящее в другом конце двора. - У нас будут проблемы.
- Никто не увидит, лампа во дворе не горит, - сказала Лена. - Потом подсунем его обратно. Я даже постираю его. Только сушить не буду. Ну, давай, я очень хочу. И ты не пожалеешь, - многообещающе добавила она, сверкнув глазами.
Олег надел черную спортивную шапочку, натянув ее до самых бровей, обул беговые кроссовки и, вышел на улицу.
Во дворе действительно было так темно, что даже яркое пятно красного платья потонуло во мраке. Олег спрятался за стволом ореха, осмотревшись, подбежал к двухэтажному домику и подпрыгнул, зацепившись за край балкона.
Лена, выключив освещение в квартире, следила за ним и окнами соседей. Прижавшись к стеклу она видела, как муж легко, пару раз раскачавшись, подтягивался, чтобы залезть на балкон. Но, видимо, не рассчитал силы и сорвался, упав на землю.
Она вскрикнула, закрыв рот ладонью.
Олегу показалось, что он упал с таким шумом, какой мог издать обвалившийся балкон. Невзирая на то, что вывихнул правую ногу, он поднялся и, хромая, побежал в свою парадную, шурша опавшими листьями.
Лена встретила его внизу и помогла подняться домой.
- Чуть шею не сломал, - пожаловался он, но, конечно, больше всего беспокоился из-за того, что его могли увидеть.
Несколько часов они не включали свет в квартире, опасаясь, что Олега могли заметить и узнать.
Они убедились, что у него не было перелома и Лена помогла мужу, вправив ногу.
Около полуночи, тепло одевшись, Лена вышла на балкон перекурить. Ветер дул столь яростно, словно за ночь собирался оборвать все листья с ореха. Яркие высокие окна, перпендикулярно стоящего к ним дома, освещали двор, и красное платье металось на веревке, будто хохотало над ними.
Лена дрожала от холода. Платье, поймав в свой подол мощный порыв ветра, прошедший насквозь, через рукава, надулось как монгольфьер, и казалось вот-вот взлетит. И взлетело. Ветер сорвал его с прищепок, которые попадали на пол как пуговки, сорванные на груди сильными настойчивыми руками. Освободившееся платье взмыло в воздух и ветер понес алое облако через весь двор.
- Сюда! - прошептала Лена, протянув навстречу платью замерзшие руки.
Воздушные потоки подняли платье выше крыш, и Лена не чаяла его поймать, как вдруг переменчивый ветер ослаб и платье, по нисходящей траектории, словно прирученная птица полетело к ней в руки.
Кончиками пальцев она ухватилась за ткань и платье, найдя новую опору, свесилось с ее балкона, чуть ли не до самой земли.
Лене не верилось, что она сжимает его в руках; казалось, оно превратится в кровавые потоки и стечет сквозь пальцы, схлынет с ее балкона, оставив на недолгую память о себе лишь капли крови на ладонях.
Она быстро намотала его на руку и с мотком алой ткани зашла в комнату. Решительно разделась и накинула свою добычу на тело.
В огромном платье она напоминала сама себе человека, просунувшего голову между портьерами театрального зала, на какой-нибудь большой сцене.
Глядя в зеркало серванта, в котором ее отражение пряталось за хрустальными балюстрадами бокалов и стопок, она, согнувшись в спине, кое-как распределила широкие складки ткани, подпоясалась ремнем и пошла удивлять мужа.
Олег читал журнал на кровати и, увидев жену, испугался.
- Как ты его достала? - воскликнул он.
- Заговорила, - ответила Лена, подошла к мужу и села на край кровати.
Он потянулся к ней, поцеловал, и вот они сплелись в объятиях и красное платье, покрывалом накрыв постель, поглотило обоих.
Не без труда распутав лабиринты складок, Олег добрался до тела жены. Оргазм застал его, когда она была сверху. Он хотел выйти из нее, но жена навалилась всем телом, да так, словно сверху была не она, а дюжина мешков с цементом. Он не мог понять, что происходит, хотел выбраться из-под нее, но был прочно придавлен к матрасу.
Дальнейшее стало известно с его слов, когда он давал показания в милиции:
«Я был вдавлен в матрас, мне показалось, что сверху меня другая женщина - в четыре раза больше моей жены. В комнате я почувствовал запах чужих духов - наверное это пахло платье. Неожиданно платье запуталось вокруг горла жены и она начала задыхаться. Я ничего не мог сделать. Она захрипела и вцепилась в меня, царапая до крови. Потом она, закутанная красным платьем, поднялась в воздух под самый потолок, как на сеансе экзорцизма. Она крепко держала меня, я держался за нее и невозможно было понять какая сила поднимает нас. Под потолком я убрал руки с ее плеч, чтобы освободить ее горло стянутое тканью; она меня не удержала и я упал на кровать. Жена висела надо мной и пыталась оторвать намотавшуюся вокруг горла ткань. Потом затихла, глаза ее остекленели и через секунду она бездыханная упала на меня».
Подобное изложение событий от мужа погибшей женщины, у которого все тело было исцарапано до крови, не вызвало доверия у следователей и Олега обвинили в убийстве жены. Сидеть бы ему в тюрьме, но психиатрическая экспертиза признала его невменяемым, и через год принудительного лечения он вышел на свободу. Говорили, что не обошлось без участия дяди-психиатра.
Хозяйка красного платья долгое время добивалась возвращения похищенной реликвии.
- Извините, - сказала ей в милиции молодая девушка, протягивая запечатанный кулек с платьем. - Оно проходило как вещественное доказательство.
Женщина вырвала целлофановый пакет из ее рук и поспешила домой. Не включая свет, она рухнула на ковер в гостиной и длинными ногтями располосовав пленку с трепетом вытащила платье. Она уткнулась лицом в алую ткань, и плакала, и смеялась, и сморкалась в нее.
На следующий день красное платье сушилось на балконе.
Когда муж безвольно упал на нее, она закрыла глаза, ладонью легонько хлопнула его по мокрому плечу и произнесла:
- Выпусти меня. Я хочу перекурить.
Он вышел из нее, перевернулся на край кровати и недовольно буркнул:
- Ты хочешь получать все удовольствия сразу.
В полумраке спальни, Лена нащупала на полу тапки и вышла, ничего не ответив. Да и что она могла сказать? Что не получила удовольствия от близости или чувствовала чужое присутствие, которого не могло быть в помине?
На балконе своего второго этажа, со всех сторон увитого виноградом, она, умостив на перилах пепельницу, закурила сигарету. Внизу, нарушив сонную тишину двора, припарковался сосед. Другой сосед - седовласый дедушка, с шахматной доской под мышкой, остановился как вкопанный и, обернувшись, провожал взглядом вышедшего из авто мужчину. Когда сначала один, потом другой сосед закрыли за собой двери парадных, Лена ощутила одиночество. Но одиночество ее длилось недолго: она почувствовала, что и за ней наблюдают. Снова навязчивый взгляд, подобный тому, что тревожил ее в спальне. И, подняв глаза, она отыскала причину.
Тучная женщина с всклокоченными волосами, в необъятном как парашют красном платье, стояла вровень с ней, на балконе второго этажа старого дома напротив и пристально смотрела на девушку. Лена не могла понять, как сразу не заметила такое яркое пятно.
- Вот черт! - шепнула она, нервно выдыхая дым. В этот момент ей хотелось, чтобы пышный орех в середине двора оказался в двух метрах правее от того места где он рос.
Но местоположение ореха было невозможно изменить, также как не заменить соседей. Проще всего было выехать с квартиры, но если вспомнить с каким трудом они ее искали, просматривая всевозможные объявления об аренде, то и эта затея казалась более сложной, чем перенос дерева.
Женщина, словно прочтя ее мысли, криво усмехнулась и Лена ощутила холодок в груди. Мерзкая соседка с вороньим гнездом на голове не собиралась отворачиваться.
- Где тебя учили манерам? - снова шепнула Лена, но женщина в другом конце двора не то услышала ее, не то поняла недовольство и принялась кривляться, двигая большим заостренным носом и, раздувая щеки.
Лена отвернулась. В вымытом окне отражалось алое пятно, но широкие листья винограда спасали ее от лица женщины.
Муж вышел на балкон в чем мать родила и подняв руки вверх - потянулся.
- Надел бы трусы! Сейчас все соседки прилипнут к окнам, чтобы разглядеть твое достоинство! - сказала Лена.
Он посмотрел на нее взглядом, выражающем удивление и бодро ответил:
- Успокойся, никого нет.
- Как же нет? - сказала Лена, глядя на алое пятно отражавшееся в сером окне. - Глянь на то вызывающе одетое чудовище. Как еще балкон в том старом доме не обвалился...
Олег, скептически оглядываясь, сказал:
- Там никого нет.
Лена медленно обернулась и поняла, что он прав. Красное платье сушилось на веревке.
Легкий ветерок привел алый шелк в движение: платье качнулось и края его затрепетали.
Тучной женщины и в помине не было. Злобное существо привиделась ей. Это было ее вторым наваждением.
Лена постепенно забыла и о привидевшийся женщине, и о красном платье. Забот хватало и без этого: урочная и сверхурочная работа в салоне красоты, где она работала маникюршей, домашнее хозяйство и сессия мужа. Но где-то через месяц, в начале лета, алое пятно вновь замелькало во дворе. Были первые дни, отмеченные жаркой безветренной погодой, и алое платье, на фоне охрового простенка между балконной дверью и окном, недвижно висело в воздухе, словно приклеенный фрагмент аппликации.
Оно сушилось в течение двух дней и все это время Лена чувствовала, что за ней следят и, связывая оба наваждения, представляла тучную женщину в красном платье, стоящую на балконе или лоджии или даже веранде - она не могла понять архитектурную принадлежность этого элемента. Полуторавековые дома составлявшие центр города были построены по чертежам, которые давно истлели в архивах или были безвозвратно утрачены во время войн, оккупаций и прочих социальных катаклизмов. Но если фасады изменились главным образом благодаря количеству трещин и наслоений краски, то скрытые за их стенами дворы постигла другая участь. Многие поколения жителей неоднократно их чинили, что-то достраивали и перестраивали на свой вкус, навсегда изменив первоначальный вид. Для Лены, выросшей в спальном районе, архаика старого города была неприемлема, но она примирилась с ней. Живя здесь не нужно было никуда ехать, тратя время в пробках - все под боком, включая офис Олега и ее салон красоты.
Теплыми летними днями она часто курила на балконе, пытаясь высмотреть хозяйку платья, но соседский балкон пустовал. Дверь и окна были открытыми, на столике в уголке балкона появилась зеленая композиция из комнатных цветов в горшочках, но самих соседей не было видно.
Однажды ночью она проснулась от яркого света полной луны, который заливал спальню и освещал их загорелые, обнаженные тела.
Этот свет ей показался предательским, тем более, что снова она чувствовала на себе пристальный взгляд и догадывалась и, выйдя на балкон, получила подтверждение догадки: красное платье снова сушилось на соседском балконе.
Крепкие руки легли на ее плечи. Лена вздрогнула.
- Не спится? - спросил Олег.
- Видимо сказывается полнолуние, - ответила она.
Муж посоветовал успокаивающего, но она отказалась понимая что это ей не поможет. Хотелось просто поговорить, и она рассказала Олегу про свои наваждения, про назойливый взгляд преследующий сквозь стену, про тучную женщину и про то, что связывает это все с красным платьем.
- Не бери в голову, Лена, - сказал он. - Это просто красная тряпка. Не давай себя дразнить. Выкинь ее из головы.
У Олега был дядя психиатр, работавший в районной больнице и преподававший на какой-то кафедре в медицинском университете. Ощущая такую компетентную поддержку, он деликатно посоветовал обратиться к нему, чтобы на корню вырубить симптомы навязчивого состояния, но Лена была против.
- Ты, что? Ты, что? - причитала она. - Твой дядя, конечно, милый человек, но не хватало, чтоб нас родственники начали обсуждать. Мне всего лишь показалось. Со мной все в порядке.
Через пару недель, возвращаясь с работы, Олег увидел на соседском балконе платье и поднявшись к себе, поспешил «обрадовать» жену.
- Я уже поняла, - сказала она и посмотрела на глухую стену в комнате, словно ощущала сквозь нее, источаемый на себя взгляд.
Весь вечер Олег был предупредителен с женой, не спускал с нее глаз.
Ночью, Лена опять вышла на балкон покурить перед сном.
- Может купить у них это платье и выкинуть? - спросил Олег. - По-моему простое и действенное решение?
- Да, ладно! Пусть висит, - ответила Лена, делая вид, что ее это не сильно беспокоит. - Странно, вроде стирали его пару недель назад... И никто в нем не ходил...
- Кто тебе сказал, что его стирали? - удивился муж.
- Думаешь, его просто вывешивают?
- Чтоб подразнить тебя, - сказал он и, обняв жену, поцеловал ее в затылок.
У них произошла близость прямо на балконе. Темнота и заросли винограда должны были надежно их укрыть, но у Лены было такое чувство, будто они занимаются сексом на стадионе. Она смотрела на красное платье и, странное дело - ее это возбуждало до спазмов, что не могло не нравиться Олегу. Когда они заканчивали - платье качалось на ветру, словно танцевало. Лена со стоном осела на кафельный пол и, глянув на алую мантию, увидела, что та облекает фигуру женщины, которая глядела на них горящими глазами и облизывала губы, так словно вокруг них было намазано кремом от носа до кончика второго подбородка, и неистово теребила мясистой рукой низ живота.
- Какая мерзость, - прошептала Лена, чтобы муж не услышал.
- Как странно ветер перепутал это платье, - сказал возвышавшийся над ней муж.
Тучная женщина снова выпорхнула из платья, улетев в страну наваждений. Лена смотрела на красное пятно, ожидая, что она вновь оживет, но женщина не возвращалась, зато внутри Лены осталось приятное чувство остроты - ей понравилось заниматься любовью на балконе: в месте где их могли заметить соседи и было видно пугающее ее, красное платье.
Через несколько дней, выбегая из парадной, она столкнулась со своим наваждением.
Копия привидевшийся женщины, только в два раза старше и не такая полная, тяжело дыша и покачиваясь, неторопливо шла через двор.
Лена, остановившись как вкопанная, поздоровалась с женщиной, но та лишь удостоила молодую соседку презрительным взглядом и, пошла дальше.
За прожитые в этом дворе полгода Лена ни разу не видела соседку живущую напротив, но, как нередко бывает, следующая встреча произошла через пару дней. Лена, возвращаясь с работы, завидела женщину с тяжелой продуктовой сумкой. Она подходила к двору, и Лена догнав ее попыталась наладить контакт, уж очень хотелось ей узнать про платье, но женщина снова недобро смотрела в сторону девушки и осадила ее грозным:
- Отстань, шлюха!
Лена хоть и не считала себя такой женщиной, как ее обозвали, остановилась, провожая злую соседку взглядом. Она не могла смириться с тем, что тайна платья не будет раскрыта, так же как не могла смириться с тем, что ее несправедливо оскорбили.
- Что я вам сделала? - крикнула она вдогонку, но в ответ лишь слышала ругательства, которые не то возникали у нее в голове, не то появлялись там телепатически.
Женщина, ни разу не обернувшись, подошла к своей двери, открыла ее и скрылась.
Лена, придя домой, пожаловалась мужу.
- Не переживай. Она немного чокнутая, - сказал он.
- Ну, это я уже заметила, - ответила Лена, поставив кастрюлю на плиту.
- Серьезно. Я не шучу, - ответил муж, ковыряя во рту спичкой. - Она и ее дочка.
- Откуда ты знаешь?
- Помнишь милого старичка-соседа, который часто гуляет с шахматной доской под мышкой? Сегодня я встретил его в супермаркете и предложил подвезти. Он был очень доволен. Приглашал на чай, и услышав от меня согласие, тут же подкатил свою тележку к чайному отделу, чтобы взять еще одну пачку. Такой смешной - будто мы у него ежедневные заседания будем устраивать с обильным чаепитием, - сказал Олег, посмеиваясь, и добавил: - У него квартира на четвертом этаже в соседнем подъезде. Пока мы ехали, он много мне рассказал о соседях. Тут недавно судились из-за незаконно построенных гаражей...
Гаражи не интересовали Лену, а соседка и ее дочка очень даже - да!
- Так, сегодня мы пьем чай у соседа! - сказала она тоном, не подразумевающем возражений.
Они скоро поужинали, Лена достала пачку печенья в красивой коробке и они пошли в соседний подъезд.
Дедушка и вправду оказался мил, в здравом уме, с чувством юмора. Они пили чай, он рассказал гостям, что любит шахматы и ходит в город, играть с друзьями. Предложил сыграть с Олегом, на интерес.
- Я не умею, - сказал он.
- Я в школе играла, у меня третий разряд, - вызвалась Лена.
Старичок с уважением посмотрел на нее и взял с подоконника шахматную доску. Лена помогла ему расставить фигуры, они разыграли цвет и начали игру.
Лена последний раз прикасалась к шахматным фигурам еще в школе и строила свою игру от защиты, тщательно продумывая каждый ход. Но, не смотря на это, сразу потеряла несколько пешек в дебюте и могла лишиться королевы, если бы почувствовавший свое превосходство сосед не проявил великодушия, разрешив ей переходить.
- Расскажите, пожалуйста, про женщину, которая вывешивает на балконе красное платье, - попросила Лена. - Она очень странная...
- Странная, - не то слово. Она безумная, буйная и опасная! - воскликнул старичок, взмахнув рукой так, будто хотел смести с доски все фигуры одним махом.
Лена с Олегом переглянулись, на какой-то момент буйным и опасным им показался сам хозяин квартиры, но он хлебнул чаю и спокойно продолжил:
- Я в этом доме живу больше сорока лет. Во всем дворе дольше меня проживают лишь несколько старушенций в развалинах напротив.
Он принялся рассказывать о том, как поселился здесь со второй женой и, казалось, безнадежно забыл о просьбе поведать историю про хозяйку красного платья, но когда Лена потеряла очередную фигуру, она воскликнула, чтобы привлечь к себе внимание и тут же напомнила про красное платье.
- Ах, красное платье, - принялся вспоминать старичок. - Мне шел шестой десяток, когда она появилась здесь. У ее мужа умерла бабушка, и они переехали в эту квартиру. Нормальные люди были. Через год появился у них ребенок - девочка. Ребенок как ребенок. Она росла, но намного быстрее других детей. Играла в футбол с мальчишками, но с каждым годом все меньше. Когда ровесники начали догонять ее в длину, она начала расти в ширь и к концу школы совсем обленилась. Друзей у нее не было и, может быть, не столько из-за того, что она была толстой и некрасивой, сколько все из-за той-же лени. Но время шло, пора уже было не о друзьях, а о личной жизни думать. Искали ей женихов из местных дурачков, но не настолько они дурачками оказывались. Приводили женихов, которым она в дочки-внучки годилась, но не была ее молодость веским доводом, чтобы взять страшную девушку в жены. Совсем упала духом она, ни женихов, ни распоследних любовников не было у нее. Даже для тела не могла найти никого. И вот, когда никто не ждал, случилось чудо. Поселился во дворе красивый парень, студент. Никто не знает как он учился, но жил весело: всегда шумные компании, то у него дома, то во дворе. Он ездил на мотоцикле, друзья мотоциклисты частенько то поджидали, то провожали его до подъезда, не беспокоясь о том, что шум моторов и громкие их разговоры могут мешать жильцам. Сдружился он с местными ребятами, те сдружились с его друзьями и, казалось, наш двор стал центром мира. Девчонок у него много было, но заприметил он нашу толстушку. Разузнал о ней у соседских пацанов, так что весь двор над ним смеялся. Через несколько дней догнал ее на улице и подарил гвоздичку. Ей сроду никто цветы не дарил, она сказала «спасибо» и потрясенная пошла домой. Несколько дней все соседи только об этом и говорили. Как такой видный парень, пусть и балбес, мог запасть на такую дурнушку. Решили, что он извращенец, прельстившийся ее телесной невинностью и, на том успокоились. Именно телесной невинностью, потому как девица, истомленная одиночеством, буквально облизывала и пожирала глазами симпатичных молодых людей. Страшно подумать, что она делала с ними в своих фантазиях. И тут такой шанс. Еще через несколько дней, он снова ее встретил. Пытался поговорить, но она как воды в рот набрала, раскраснелась и убежала. Парень был настойчив - прицепил к ее двери розочку и таки пригласил на свидание. Она надела свое самое красивое красное платье и в условленный час стояла в условленном месте, а он все не шел. Она звонила ему, он говорил, что едет, но его все не было. Рядом с ней стали появляться сомнительного вида девицы. Своего кавалера она ждала возле порта, в том месте, где собираются на работу ночные мотыльки. Она сама вроде не знала, где работают подобные женщины, но, наверное, быстро догадалась куда попала. Растущая с каждой вечерней минутой толпа проституток, неодобрительно поглядывала в сторону одиноко стоящей громадной девушки в вызывающем красном платье. Одна из них подошла к ней и узнав, что у нее здесь свидание, смеясь вернулась к коллегам. Между тем, парень все не ехал и она, пожалуй, уж не рассчитывала его дождаться. Ночные мотыльки все поглядывали на нее, кто враждебно, кто с издевкой. Самая бойкая проститутка, не уступающая ей по габаритам, подошла поговорить и, в грубой форме, потребовала убираться. Девушка сказала, что не может уйти - ей надо дождаться своего парня, и в ответ услышала, что у такой страхолюдины как она не может быть парня, что она со своим уродством сама никого здесь не снимет и отпугнет клиентов от собравшихся девушек. В качестве стимулирующего аргумента, проститутка заехала несчастной в нос, разбив его до крови, и наградила на прощание пинками. Девица ретировалась, распрощавшись с надеждой дождаться своего «поклонника», но как раз в тот момент, когда она шла по тротуару, вытирая кровь и слезы - он появился в компании друзей на мотоциклах. Они медленно ехали и дразнили ее, выкрикивая оскорбления. Спрашивали, почему так рано уходит с работы одна, язвили насчет красного платья, и прочие глупости. С ними были девицы, они показывали ей неприличные жесты и смеялись и, все это действие записывали на камеру. В общем, поиздевались над бедной дурой как могли. Дома ей досталось от матери, та собиралась и парня проучить, но он как раз тогда переехал в другую квартиру, наверное, если бы не смена жилья, то и не затеял бы он этот розыгрыш. Весь двор знал о случившимся, девчонке было стыдно, ее посадили под домашний арест и, наверное, ей много чего пришлось перетерпеть - ведь мамаша ее была безжалостная стерва. Не выдержала она, и где-то через неделю повесилась на балконе, в своем красном платье, на бельевой веревке. Похоронили ее как полагается - в наряде невесты, а красное платье мать оставила на память и, с тех пор, часто стирает и вывешивает на просушку.
- Невеселая история. А где жил тот парень? - спросила взволнованная Лена.
- Если не изменяет память, он жил в вашей квартире, - как ни в чем не бывало ответил старичок. - Вас может быть удивляет, что я знаю столько подробностей про гвоздику, про пинки? Я смотрел запись, сделанную друзьями парня. После ее самоубийства они притихли, но потом, когда прошло время, сделали чуть ли не фильм. Хотите, я достану его у соседей?
- Нет, спасибо. Достаточно того, что вы рассказали, - ответила Лена.
- Ну как хотите.
Сосед, задумавшись, погрустнел, потом стукнул по кухонному столу кулаком и крикнул:
- Уверен, экономная жаба до сих пор использует эту веревку в хозяйстве! Вздернуть бы ее на том самом месте!
Лена попыталась его успокоить:
- Не переживайте из-за нее, скажите лучше: мать и дочь были похожи внешне?
- Как две капли воды. Это, наверное, были близнецы, взглянув на которых, судьба так перепугалась, что неверно распределила роли.
- Понятно, - вздохнула Лена, глядя на шахматную доску.
- Кстати, красивый балбес ненадолго ее пережил. Погиб в аварии через месяц. Вот так: сначала королева, потом король - сказав это, дедушка сбил таки королеву и, в поредевших пешечных редутах, Лена видела, что ее королю негде будет спрятаться на следующем ходу. Мат был неотвратим.
- Я проиграла, - признала она.
- Не переживайте, это всего лишь шахматы. Главное, не проиграть в жизни, - великодушно произнес ее соперник. И, глядя на доску, добавил: - Двор поредел как это поле боя, с тех пор как я здесь живу, не стало многих пешек, не пощадила судьба офицеров и королев...
Он смотрел на клетчатую доску с деревянными фигурками и в его воображении она превращалась в жилое пространство старого дворика, фигурки обращались в людей: те что живы, занимали свои места в клеточках, а сбитые покойники стояли вдоль доски, выстроившись в черный и белый ряд, бесстрастно взирая на живые фигуры.
- Пожалуй нам пора, - сказала Лена.
Они попрощались и молодая пара отправилась домой.
На улице было прохладно, Олег покрепче обнял Лену и сказал:
- Я уверен, ты видела в красном платье сумасшедшую мамашу.
- Наверное, ты прав. Но если раньше меня это платье пугало, то теперь я хочу его поскорее увидеть.
Она увидела его, когда орех в центре двора стал желтым. В теплый октябрьский день платье болталось на веревке, дразня ее, и вечером она сказала мужу:
- Я хочу его.
- Что значит ты его хочешь?
- Хочу надеть его на себя.
- После той уродины?
- После той истории.
- Занятно. И что я должен сделать?
- Сорви его для меня.
- Это безумие! - ответил он и подошел к окну, чтобы разглядеть платье, висящее в другом конце двора. - У нас будут проблемы.
- Никто не увидит, лампа во дворе не горит, - сказала Лена. - Потом подсунем его обратно. Я даже постираю его. Только сушить не буду. Ну, давай, я очень хочу. И ты не пожалеешь, - многообещающе добавила она, сверкнув глазами.
Олег надел черную спортивную шапочку, натянув ее до самых бровей, обул беговые кроссовки и, вышел на улицу.
Во дворе действительно было так темно, что даже яркое пятно красного платья потонуло во мраке. Олег спрятался за стволом ореха, осмотревшись, подбежал к двухэтажному домику и подпрыгнул, зацепившись за край балкона.
Лена, выключив освещение в квартире, следила за ним и окнами соседей. Прижавшись к стеклу она видела, как муж легко, пару раз раскачавшись, подтягивался, чтобы залезть на балкон. Но, видимо, не рассчитал силы и сорвался, упав на землю.
Она вскрикнула, закрыв рот ладонью.
Олегу показалось, что он упал с таким шумом, какой мог издать обвалившийся балкон. Невзирая на то, что вывихнул правую ногу, он поднялся и, хромая, побежал в свою парадную, шурша опавшими листьями.
Лена встретила его внизу и помогла подняться домой.
- Чуть шею не сломал, - пожаловался он, но, конечно, больше всего беспокоился из-за того, что его могли увидеть.
Несколько часов они не включали свет в квартире, опасаясь, что Олега могли заметить и узнать.
Они убедились, что у него не было перелома и Лена помогла мужу, вправив ногу.
Около полуночи, тепло одевшись, Лена вышла на балкон перекурить. Ветер дул столь яростно, словно за ночь собирался оборвать все листья с ореха. Яркие высокие окна, перпендикулярно стоящего к ним дома, освещали двор, и красное платье металось на веревке, будто хохотало над ними.
Лена дрожала от холода. Платье, поймав в свой подол мощный порыв ветра, прошедший насквозь, через рукава, надулось как монгольфьер, и казалось вот-вот взлетит. И взлетело. Ветер сорвал его с прищепок, которые попадали на пол как пуговки, сорванные на груди сильными настойчивыми руками. Освободившееся платье взмыло в воздух и ветер понес алое облако через весь двор.
- Сюда! - прошептала Лена, протянув навстречу платью замерзшие руки.
Воздушные потоки подняли платье выше крыш, и Лена не чаяла его поймать, как вдруг переменчивый ветер ослаб и платье, по нисходящей траектории, словно прирученная птица полетело к ней в руки.
Кончиками пальцев она ухватилась за ткань и платье, найдя новую опору, свесилось с ее балкона, чуть ли не до самой земли.
Лене не верилось, что она сжимает его в руках; казалось, оно превратится в кровавые потоки и стечет сквозь пальцы, схлынет с ее балкона, оставив на недолгую память о себе лишь капли крови на ладонях.
Она быстро намотала его на руку и с мотком алой ткани зашла в комнату. Решительно разделась и накинула свою добычу на тело.
В огромном платье она напоминала сама себе человека, просунувшего голову между портьерами театрального зала, на какой-нибудь большой сцене.
Глядя в зеркало серванта, в котором ее отражение пряталось за хрустальными балюстрадами бокалов и стопок, она, согнувшись в спине, кое-как распределила широкие складки ткани, подпоясалась ремнем и пошла удивлять мужа.
Олег читал журнал на кровати и, увидев жену, испугался.
- Как ты его достала? - воскликнул он.
- Заговорила, - ответила Лена, подошла к мужу и села на край кровати.
Он потянулся к ней, поцеловал, и вот они сплелись в объятиях и красное платье, покрывалом накрыв постель, поглотило обоих.
Не без труда распутав лабиринты складок, Олег добрался до тела жены. Оргазм застал его, когда она была сверху. Он хотел выйти из нее, но жена навалилась всем телом, да так, словно сверху была не она, а дюжина мешков с цементом. Он не мог понять, что происходит, хотел выбраться из-под нее, но был прочно придавлен к матрасу.
Дальнейшее стало известно с его слов, когда он давал показания в милиции:
«Я был вдавлен в матрас, мне показалось, что сверху меня другая женщина - в четыре раза больше моей жены. В комнате я почувствовал запах чужих духов - наверное это пахло платье. Неожиданно платье запуталось вокруг горла жены и она начала задыхаться. Я ничего не мог сделать. Она захрипела и вцепилась в меня, царапая до крови. Потом она, закутанная красным платьем, поднялась в воздух под самый потолок, как на сеансе экзорцизма. Она крепко держала меня, я держался за нее и невозможно было понять какая сила поднимает нас. Под потолком я убрал руки с ее плеч, чтобы освободить ее горло стянутое тканью; она меня не удержала и я упал на кровать. Жена висела надо мной и пыталась оторвать намотавшуюся вокруг горла ткань. Потом затихла, глаза ее остекленели и через секунду она бездыханная упала на меня».
Подобное изложение событий от мужа погибшей женщины, у которого все тело было исцарапано до крови, не вызвало доверия у следователей и Олега обвинили в убийстве жены. Сидеть бы ему в тюрьме, но психиатрическая экспертиза признала его невменяемым, и через год принудительного лечения он вышел на свободу. Говорили, что не обошлось без участия дяди-психиатра.
Хозяйка красного платья долгое время добивалась возвращения похищенной реликвии.
- Извините, - сказала ей в милиции молодая девушка, протягивая запечатанный кулек с платьем. - Оно проходило как вещественное доказательство.
Женщина вырвала целлофановый пакет из ее рук и поспешила домой. Не включая свет, она рухнула на ковер в гостиной и длинными ногтями располосовав пленку с трепетом вытащила платье. Она уткнулась лицом в алую ткань, и плакала, и смеялась, и сморкалась в нее.
На следующий день красное платье сушилось на балконе.