Зацепилась за одну фразу в рассуждениях об обратной перспективе в иконе.
Как известно, обратная перспектива предполагает, что в иконе все изображено наоборот: дальнее - близким, близкое - дальним. Одна из духовных трактовок этого принципа, непривычного для нашего глаза, - это желание сместить ось ценностных координат, показать, что все то, что для нашего мира является важным, нужным, нормальным, в мире дольнем не имеет значения. Это лишь декорация. А все, что мы отвергаем и не понимаем, в мире том - идеально и желанно. Примером могут служить парадоксальные, на взгляд человека отсюда, Заповеди блаженств.
Мы сломаны и мир наш сломан, и потому восприятие наше и оценки искажены.
С другой стороны, получается, что обратная перспектива с нашей стороны означает прямую перспективу с той, заиконной стороны. И не столько мы смотрим на иконы, сколько Небо всматривается в нас, обнимая нас златыми своими иконными боками.
Но мало того. Благодаря обратной перспективе, мы как бы становимся тоже фрагментами этой иконы. Мы находимся на самом дальнем ее краю. Как блудный сын из страны далече. Но мы изначально вписаны в икону. И мы можем начать двигаться туда, назад, через все эти горы, колонны, деревца и камни. Восходить в Иерусалим. Чтобы даже стать ее законными персонажами. А уж с нимбами или без - это уж как Бог даст.
В тему интересная статья об обратной перспективе:
http://zograf.ru/obratn_perspect.htm