О непобедимости человеческой природы
Оригинал взят у prot_vjacheslav в О непобедимости человеческой природы
Моисей дал заповеди. Если Иисус тоже даёт заповеди, то что бы Он ни сказал, это ничего в принципе не поменяет. Человек всё равно останется исполнителем заповеди. Ему скажут «копай», он будет копать, скажут - «городи», он будет городить. Он сам при любой заповеди остаётся внешним по отношению к ней.
Новый Завет противопоставляет закон и веру. Потому, что в закон не надо веровать. Иудеи не веровали в закон, они его исполняли. Если бы Христос принёс другие (более жёсткие) заповеди, то Он бы ничего по существу не изменил. Он не изменил бы сам принцип, где между Повелителем и рабом стоит повеление. Оно есть средостение, которое их и связывает и отдаляет друг от друга одновременно.
Господь подрывает сам принцип «божественного диктата»: Я уже не называю вас рабами... но Я назвал вас друзьями (Ин.15:15). Иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему (Ин.20:17)
Он призывает нас стать сынами Божьими, а не рабами, получающими приказы.
Поэтому «нагорная проповедь» есть подрыв основ иудаизма как формулы рабской религиозности.
Христос, не пошёл по пути закручивания гаек закона, Он отменил закон. Потому, что закон надеялся уложить человека в Прокрустово ложе идеального иеговиста, т.е., как говорят в Одессе, сделать из г_____ конфетку. Закон Синая, таки, своё благо сделал, но дольше и дальше некуда. Повсюду работал Третий закон Ньютона (сила действия равна силе противодействия [понимать духовно ☺]). Т.е. чем больше иудей или эллин был благочестив и грамотен, тем более он презирал гоев или плебс.
История лучших людей православия подтвердила этот закон с иной стороны: отшельники и отдельные монахи добились потрясающих духовных высот, но чем большего они добивались, тем более в искусственной среде обитания они нуждались. Эта, так сказать, пробирочность их рекордов духовности лишний раз подтвердила: человеческая природа неисправима. Да и обратный эффект виден невооружённым взглядом: у нестяжателей во всю историю власти и денег было не меньше, чем у безобетников.
Часть 1
Христос предлагает другой метод: не нужно надеяться человека исправить, его нужно поместить в правильный контекст. Как, например, мы можем дуть в трубу с широкой стороны или забивать ею гвозди, но правильный контекст - дуть с узкой стороны. Так и у человека есть замысел (как и у трубы), значит, у него есть свой контекст, где он не изменится ни на йоту, но будет звучать красивее. Наиболее общий и соответствующий изначальному замыслу контекст, в котором человек звучит лучше - любовь. Влюблённый обормот или бюрократ лучше невлюблённого/нелюбящего.
Поэтому Иисус, по большому счёту, отменяет перфекционизм духовного тюнинга и призывает к любви. Вот почему в евангелиях нет ни единого аскетического упражнения или совета по борьбе со страстями.
Впрочем, можно попытаться привести пример одного духовно-аскетического наставления: «род же сей [бесы] изгоняется молитвой и постом». Для нас он звучит сурово и глубоко, т.к. под постом мы понимаем аскетические рекорды патериков, а под молитвой - едва ли не исихастское погружение в божественный свет/мрак. Но для тогдашних иудеев этот ответ был отсылкой к крайней простоте: молитва и пост, это - то, что под силу каждому. Таким образом, эту фразу Христа правильнее понимать как указание на простоту и доступность, нежели призыв к высочайшим подвигам.
Часть 2
Что ж это получается? Вульгарный протестантизм, однако!? Или хуже: природа неисправима, ешь, пей, веселись и просись в Царство!?
Нет! Jo! Δεν! Nem! No! Non! Не! Няма! Nein! Não! Nie! Nee! 否! 아니오!
Дело в том, что если человек откажется от углублённой молитвы и утруждённой аскетики, он утеряет, пожалуй, единственный и, во всяком случае, важнейший язык общения с Богом. Наиважнейшую причину вхождения Бога в человека. Мы трудимся над своими страстями не зря. В этом процессе нами познаётся Бог. Я не очень преувеличу, если скажу, что только в этом Он нам действительно и пригождается. Мы просим Его «приди и вселися в ны!» тогда, когда омерзеваем для самих себя. Он приходит, помогает, утешает, вразумляет и т.д. Без особого напряжения/надрыва в этой области мы по естеству нашему надеялись бы меньшими мерами решить свои проблемы. Как приговаривал свт. Игнатий, только тому, кто видит себя погибающим, нужен Спаситель. А остальным, как говаривал К.С. Льюис, - американские пилюли (для оптимизма).
Даже препрославляемая теологами хвала Богу реже бывает столь проникновенна и жаждуща, сколь просьба или вопль отчаяния.
Вывод: духовная брань со страстями и похотями, по крайней мере для мирян, имеет целью не реальное преборение/умерщвление страстей, а причину активности Бога в нас. Ведь только в движении и познаётся Дух.
Моисей дал заповеди. Если Иисус тоже даёт заповеди, то что бы Он ни сказал, это ничего в принципе не поменяет. Человек всё равно останется исполнителем заповеди. Ему скажут «копай», он будет копать, скажут - «городи», он будет городить. Он сам при любой заповеди остаётся внешним по отношению к ней.
Новый Завет противопоставляет закон и веру. Потому, что в закон не надо веровать. Иудеи не веровали в закон, они его исполняли. Если бы Христос принёс другие (более жёсткие) заповеди, то Он бы ничего по существу не изменил. Он не изменил бы сам принцип, где между Повелителем и рабом стоит повеление. Оно есть средостение, которое их и связывает и отдаляет друг от друга одновременно.
Господь подрывает сам принцип «божественного диктата»: Я уже не называю вас рабами... но Я назвал вас друзьями (Ин.15:15). Иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему (Ин.20:17)
Он призывает нас стать сынами Божьими, а не рабами, получающими приказы.
Поэтому «нагорная проповедь» есть подрыв основ иудаизма как формулы рабской религиозности.
Христос, не пошёл по пути закручивания гаек закона, Он отменил закон. Потому, что закон надеялся уложить человека в Прокрустово ложе идеального иеговиста, т.е., как говорят в Одессе, сделать из г_____ конфетку. Закон Синая, таки, своё благо сделал, но дольше и дальше некуда. Повсюду работал Третий закон Ньютона (сила действия равна силе противодействия [понимать духовно ☺]). Т.е. чем больше иудей или эллин был благочестив и грамотен, тем более он презирал гоев или плебс.
История лучших людей православия подтвердила этот закон с иной стороны: отшельники и отдельные монахи добились потрясающих духовных высот, но чем большего они добивались, тем более в искусственной среде обитания они нуждались. Эта, так сказать, пробирочность их рекордов духовности лишний раз подтвердила: человеческая природа неисправима. Да и обратный эффект виден невооружённым взглядом: у нестяжателей во всю историю власти и денег было не меньше, чем у безобетников.
Часть 1
Христос предлагает другой метод: не нужно надеяться человека исправить, его нужно поместить в правильный контекст. Как, например, мы можем дуть в трубу с широкой стороны или забивать ею гвозди, но правильный контекст - дуть с узкой стороны. Так и у человека есть замысел (как и у трубы), значит, у него есть свой контекст, где он не изменится ни на йоту, но будет звучать красивее. Наиболее общий и соответствующий изначальному замыслу контекст, в котором человек звучит лучше - любовь. Влюблённый обормот или бюрократ лучше невлюблённого/нелюбящего.
Поэтому Иисус, по большому счёту, отменяет перфекционизм духовного тюнинга и призывает к любви. Вот почему в евангелиях нет ни единого аскетического упражнения или совета по борьбе со страстями.
Впрочем, можно попытаться привести пример одного духовно-аскетического наставления: «род же сей [бесы] изгоняется молитвой и постом». Для нас он звучит сурово и глубоко, т.к. под постом мы понимаем аскетические рекорды патериков, а под молитвой - едва ли не исихастское погружение в божественный свет/мрак. Но для тогдашних иудеев этот ответ был отсылкой к крайней простоте: молитва и пост, это - то, что под силу каждому. Таким образом, эту фразу Христа правильнее понимать как указание на простоту и доступность, нежели призыв к высочайшим подвигам.
Часть 2
Что ж это получается? Вульгарный протестантизм, однако!? Или хуже: природа неисправима, ешь, пей, веселись и просись в Царство!?
Нет! Jo! Δεν! Nem! No! Non! Не! Няма! Nein! Não! Nie! Nee! 否! 아니오!
Дело в том, что если человек откажется от углублённой молитвы и утруждённой аскетики, он утеряет, пожалуй, единственный и, во всяком случае, важнейший язык общения с Богом. Наиважнейшую причину вхождения Бога в человека. Мы трудимся над своими страстями не зря. В этом процессе нами познаётся Бог. Я не очень преувеличу, если скажу, что только в этом Он нам действительно и пригождается. Мы просим Его «приди и вселися в ны!» тогда, когда омерзеваем для самих себя. Он приходит, помогает, утешает, вразумляет и т.д. Без особого напряжения/надрыва в этой области мы по естеству нашему надеялись бы меньшими мерами решить свои проблемы. Как приговаривал свт. Игнатий, только тому, кто видит себя погибающим, нужен Спаситель. А остальным, как говаривал К.С. Льюис, - американские пилюли (для оптимизма).
Даже препрославляемая теологами хвала Богу реже бывает столь проникновенна и жаждуща, сколь просьба или вопль отчаяния.
Вывод: духовная брань со страстями и похотями, по крайней мере для мирян, имеет целью не реальное преборение/умерщвление страстей, а причину активности Бога в нас. Ведь только в движении и познаётся Дух.