Е.Кригер. Именем сильных
Е.Кригер || « Известия» №155, 4 июля 1942 года
Величайшее мужество, железную стойкость проявляют наши воины в борьбе против немецко-фашистских оккупантов. С несгибаемым упорством отражают они атаки врага. Много тысяч трупов немецких солдат и офицеров, сотни подбитых немецких танков, орудий, самолетов устилают поля сражений.
# Все статьи за 4 июля 1942 года.
Людей веселого и бодрого расположения духа легче всего найти на тех участках фронта, где идет серьезная драка, упорный и напряженный бой. Чем ближе к бою, тем уверенней и спокойней выглядят люди. Они могут быть усталыми, молчаливыми, но только не угрюмыми. Здесь, на линии боя, не умеют унывать, как бы тяжело ни сложилась порою для нас обстановка. В самые трудные дни под Москвой, в октябре прошлого года, самых спокойных людей можно было увидеть на фронте. Они не произносили громких слов. Новичка поразила бы некоторая даже обыденность в их разговорах, в их манере держать себя. Они свыклись с войной, как свыкаются с ответственной и сложной работой, и знали, что работа должна быть сделана хорошо, какие бы неудачи, неизбежные во всяком деле, этому ни препятствовали. И свое дело они сделали хорошо. Они дрались за Москву, и немцы к Москве не прошли, немцев погнали на запад. Они слышали речь Сталина, сквозь снежный буран прозвучавшую 7 ноября с Красной площади, и в этой речи фронт и страна узнавали себя, свою спокойную уверенность в собственных силах, готовность к преодолению самых чудовищных трудностей, умение смотреть далеко вперед, поверх временных неудач, которые могут сломить волю только слабых. Сталин говорит от имени сильных - советского народа, Красной Армии, фронта. И сильные его слышат - страна, армия, фронт.
Недавно я видел людей, которые дерутся на том участке, где бой идет с немецкими танками на земле, с немецкими самолетами в воздухе. Таких трудных, многодневных боев не было с самого начала войны. Те, кого я увидел в тот день, дрались уже шестые сутки. Предыдущий день был самым тяжелым. Немцы бросили на узкий участок все, что могли, их танки прорвались сквозь передний край нашей обороны, некоторое время бой шел в глубине расположения части, командный пункт был окружен. Во Франции немцы пробились такими ударами до Парижа. Здесь они пробили себе дорогу к смерти. Я видел записку сержанта Шишко. Он писал: «Товарищ комиссар, нас окружили танки и пехота. Но мы сделали оборону и будем держаться до последнего. Живыми в руки врагу не дадимся. Умрем только героически». Помощи сержант не просил. Его ранили. Он не вышел из боя. Он и другие «сделали свою оборону», и окруженная группа гвардейцев вырвалась из стального кольца, и фрицам пришлось отступить. Полк выдержал все. Полк не вышел из боя. На удары фашистов он отвечал по-гвардейски - наступлением, штурмом.
И вот - его люди на исходе шестого дня боя. Ночь. Землянка в узкой лощине. Дрожит при близких разрывах желтое пламя свечи. Никто еще не спал, не ложился. Всмотритесь в лица этих людей. Вы шли сюда с тревожным чувством опасности, вы пригибались к земле при разрывах, вы знали, что земля на этом участке изрыта немецкими танками, бомбами «Юнкерсов», и с рассвета все может повториться с начала. Вы ищете в людях следы перенесенного ими железного шквала. Не удивляйтесь. Люди остались такими же, какими их знали до сих пор. Те, что любят смеяться, - смеются. Молчаливые молчат, как обычно. Только всем очень хочется спать. Шесть суток непрерывного боя. Были неудачи, были успехи, не все остались в живых. Свои позиции полк удержал. Тени сна бродят у набухших век, в морщинках пересохшего рта, иной провалится в сон на мгновение и снова гонит его работой, работой, работой.
Из соседней землянки приходит разбуженный только-что командир артиллерии Клягин. Это имя вы слышали раньше, на пути к месту боя. Вы находили его в оперативных сводках рядом с цифрой, неприятной для немцев, - количество подбитых артиллеристами танков. Теперь вы видите Клягина в тесной землянке. Длинная прядь волос свисает на лоб упрямо, как неотогнанный сон.
- Как правый фланг, как с рощей «Рыба»? - с места в карьер, прямо из сна, спрашивает Клягин пехотного командира, и видно, что карта района со сложной системой огня, с ближними и дальними батареями, с живыми и очень знакомыми людьми у орудий, со всей громадой предстоящего боя была перед ним в те минуты, когда он спал на сырой, пробитой в земле лежанке, подложив под голову полевую сумку.
- Для начала - двести снарядов!
Клягин просыпается окончательно. Он молод еще. В нем живет беспокойная, совершенно студенческая страсть к любимой науке. Покончив с делами, он позволяет себе отвлечься разговором о неэвклидовой
геометрии. Артиллерист, он влюблен в математику. В конце-концов это обрушится на голову фрицев. За последние дни люди Клягина подбили двадцать семь немецких танков. Сам он едва не был под гусеницей. Проговаривается он об этом случайно. Смотрит на помятый сапог, улыбается:
- Каблук, извините, к чертям!
Вот и весь рассказ о случившемся. Из Клягина товарищи пробуют вытянуть что-нибудь для приезжего журналиста.
- Ну, скажи хоть, как немцы заплатили тебе за каблук.
- Двумя танками. Сам бил из орудия. В расчете, как будто.
Все это говорится небрежно и как бы шутя, нельзя быть все время серьезным человеку, который первый бой с немцами принял в 4.20 утра 22 июня прошлого года, и с тех пор все время в боях, и за горе первого дня отплатил немцам сполна - уничтожением сотен солдат, разбитыми немецкими танками, пушками, дзотами. В час опасности, в боях, каких не знала еще история войн, люди остаются самими собой бой. Это - спокойная сила нашего фронта. Клягин продолжает разговор о неэвклидовой геометрии. Потом он справляется, где один из командиров его батарей. Там, где был, на позиции. Клягин рассержен.
- Пусть немедленно прибудет сюда. Почему работает с перебитой рукой?
Никто не верит раздражению Клягина. Он говорит грубо и нежно, будто речь идет о самом непослушном и самом любимом из братьев.
- Кони в укрытии?
Да, кони в укрытии. Для коней артиллеристы рыли глубокие блиндажи в склонах холмов. С наступлением утра ураган огня пронесется над этим районом. Двадцать последних минут перед восходом солнца люди в землянке позволяют себе уснуть. Они пробуждаются, когда в небе начинает прерывисто выть первый из «Юнкерсов». Нежный розовый луч брезжит над холмами. Пороховым басом орудия Клягина сыграли фрицам зорю. Над узкой лощиной ревут и ревут моторы - воздушный бой будет длиться до вечера, с очень короткими перерывами. К восьми утра «Юнкерсы» в общей сложности сбрасывают на этот участок больше одиннадцати тонн груза, роющего землю воронками. Седьмой день этого боя начался. Вчера с немецкими танками здесь дрались все, от гвардейца-бойца на переднем крае до комиссара полка. Дрались вплотную. Но сегодня вы увидели все в том же настроении. Обычном. Деловом.
Это и есть фронт. Наш фронт. Те самые люди, к которым обращается именем страны и от имени которых говорит со страной Сталин. От имени сильных. Они сильнее всех временных неудач, которые были и которые могут еще быть. Они сильнее Гитлера. Они знают, что победим мы. Они беззаветно делают то, что требуется для нашей победы. // Евгений Кригер.
Газета «Известия» №155 (7841), 4 июля 1942 года