УМЕР ЛЕОНИД КЕСЕЛЬМАН
Шестидесятники. Снаряды, как говорится, ложатся все ближе.
Вот 29 июля 2013 г. в Германии умер Леня Кесельман. После первого инфаркта 10 лет назад он жил, будучи готовым умереть в любой момент.И это не мешало ему жить в планах и смеяться над жизнью и смертью. Периодически он повторял диагноз: "Я давно должен был умереть, но..." Уже не один год я, прощаясь с ним, был уверен, что шансов на вторую встречу нет. Но Леня являлся вновь и вновь в виде регулярных рассылок сносок на материалы, достойные ознакомления и обсуждения, прилетая в Санкт-Петербург в качестве вихря, будоражащего окружающих. Будучи почти на том свете, он рассылал проекты нового поворота в социологии. Едва выйдя из больницы, откуда его выписали, видимо, в силу невозможности что-то с ним сделать, он организовал свое выступление в Леонтьевском центре, где поделился своими наблюдениями о работе российских и немецких врачей. Он жил, зная, что его дни давно сочтены, но он шутил над таким диссонансом, отказывая смерти в серьезном и почтительном отношении к ней. Будучи смертельно больным, он зажигал своей энергией здоровых.
Я регулярно убеждал его не тратить время на суету и засесть за мемуары социолога. Он говорил, что уже засел. Не знаю, как далеко продвинулся. Недавно я, вернувшись с Колымы, в полудреме боролся с переходом к новому часовому поясу. И тут по скайпу позвонил Леня. Я пробормотал, что еще сплю и перезвоню... Не успел. И это был последний урок Кесельмана: спешите по звонку! Возможно, это последний звонок, не дающий шанса на повторение.
См. мои последние снимки Лени во время его выступления в Леонтьевском центре:
Интервью с Л.Кесельманом для радио "Свобода" и биографическая справка: http://www.svoboda.org/content/article/25062580.html
Вот 29 июля 2013 г. в Германии умер Леня Кесельман. После первого инфаркта 10 лет назад он жил, будучи готовым умереть в любой момент.И это не мешало ему жить в планах и смеяться над жизнью и смертью. Периодически он повторял диагноз: "Я давно должен был умереть, но..." Уже не один год я, прощаясь с ним, был уверен, что шансов на вторую встречу нет. Но Леня являлся вновь и вновь в виде регулярных рассылок сносок на материалы, достойные ознакомления и обсуждения, прилетая в Санкт-Петербург в качестве вихря, будоражащего окружающих. Будучи почти на том свете, он рассылал проекты нового поворота в социологии. Едва выйдя из больницы, откуда его выписали, видимо, в силу невозможности что-то с ним сделать, он организовал свое выступление в Леонтьевском центре, где поделился своими наблюдениями о работе российских и немецких врачей. Он жил, зная, что его дни давно сочтены, но он шутил над таким диссонансом, отказывая смерти в серьезном и почтительном отношении к ней. Будучи смертельно больным, он зажигал своей энергией здоровых.
Я регулярно убеждал его не тратить время на суету и засесть за мемуары социолога. Он говорил, что уже засел. Не знаю, как далеко продвинулся. Недавно я, вернувшись с Колымы, в полудреме боролся с переходом к новому часовому поясу. И тут по скайпу позвонил Леня. Я пробормотал, что еще сплю и перезвоню... Не успел. И это был последний урок Кесельмана: спешите по звонку! Возможно, это последний звонок, не дающий шанса на повторение.
См. мои последние снимки Лени во время его выступления в Леонтьевском центре:
Интервью с Л.Кесельманом для радио "Свобода" и биографическая справка: http://www.svoboda.org/content/article/25062580.html