КРИЗИС КАК ВРЕМЯ ОБОГАЩЕНИЯ
"Огонек" (24.12.2018)
"<...> Минэк, обещающий через годик-другой улучшение по всем направлениям, в 2018-м рост ВВП все время потихонечку понижал. Похоже, что по итогам 2018 года рост ВВП составит 1,6-1,7 процента. Прогноз на 2019-й еще скромнее - 1,3 процента (вместо 1,4). Зато прогноз по инфляции, наоборот, растет - вместо прежних 2,6 ожидается около 3,4 процента, а то и около четырех.<...>
Уровень социального оптимизма достиг в этом году рекордно низких показателей (53 пункта, ВЦИОМ). Еще один неутешительный рекорд зафиксировал Росстат - 20 млн граждан в стране имеют доходы на уровне или ниже прожиточного минимума. При этом эксперты норовят поправить ведомство, утверждая, что таких людей в 1,5-2 раза больше… <...>
И вот на всем этом депрессивном фоне нежданная радость: в России число граждан, имеющих состояние от 50 до 500 млн долларов, увеличилось за минувший год на 707 человек. То есть в Отечестве в уходящем, 2018-м прибавлялось в день по два счастливых обладателя солидного долларового состояния. <...>
При всех невзгодах родной экономики в стране сегодня живут и процветают более 2620 рублевых миллиардеров.<...> А российский парадокс как раз в том, что люди стремительно богатеют при стагнирующей экономике. Как сказал Рубен Варданян, инвестор и общественный деятель, «можно зарабатывать на растущей экономике. Но гораздо больше - на падающей».
Круг супербогатых людей в России относительно стабилен уже много лет, имена долларовых миллиардеров всем известны. Но кроме них есть множество весьма состоятельных граждан, чье благосостояние, как показывает статистика, бурно росло именно в кризисные годы: 2008-2009, 2015-2017-е. И сейчас, во время стагнации экономики, растет именно их число.<...> У 38,1 тысячи человек, владеющих состоянием от 5 млн долларов,- 1,2 триллиона долларов (данные The World Wealth Report-2018). Это эквивалентно 73,5 процента ВВП страны в прошлом году. А тех, у кого денег чуть меньше этого порога, получается, вообще никто не считал?<...>
Владимир Осипов, профессор МГИМО, подчеркнул: «Лучшее время для заработка и перераспределения капиталов - именно экономический кризис, заработать на котором позволяют два основных источника: спекуляции на валютном рынке и доступ к бюджетным потокам».
По просьбе «Огонька» Наталья Акиндинова, директор Института «Центр развития» НИУ ВШЭ, объяснила, откуда появляются новые миллионеры:
«Наша экономика еще не изжила доставшийся ей с советских времен распределительный характер. Есть производительная модель экономики, в которой агенты заинтересованы в создании конкурентоспособной продукции, продаже ее на рынке, получении прибыли, которую потом инвестируют в производство. В такой модели зарабатывают на росте экономики.
У нас в экономике очень велика доля распределительных отношений. Не скажу, что все на этом построено, но очень многое. Это модель, в которой зарабатывают не на прибыли от продажи товаров, а на потоках денежных средств. И лучшие возможности для личного обогащения открываются во времена кризиса или стагнации.
Известны два основных способа обогащения: извлечение монопольной ренты и доступ к государственным ресурсам. Степень монополизации экономики у нас очень высокая. По ряду отраслей, особенно в энергетике и строительстве, есть несколько крупных игроков, которые диктуют всем остальным свои условия, свои цены. Вопрос эффективности их не беспокоит, потому что конкурентов у них нет. Также у нас растет доля государства как собственника предприятий. Но и многие частные предприятия в значительной степени зависят от госзаказа, от бюджетных субсидий, инвестиций, от кредитов банков с госучастием. Такие отношения создают потоки ресурсов, получая которые предприятие мало заинтересовано в прибыли. Для этого нужно было бы выпускать конкурентоспособную продукцию, то есть развивать предприятие. Но если конкуренции нет, то и развития тоже нет.<...>
Создание госкорпораций ведет к монополизации. Цель была благая - сохранить отрасли, разрушенные во время трансформационного спада 90-х годов и не восстановившиеся в нулевые. Все живые и неживые предприятия собрали под одну крышу. Государство считало, что оно лучше знает, как их надо восстанавливать, на какие технологии ориентироваться. В результате практически все машиностроение стало рентоориентированным, зависящим от государственных ресурсов.
Типичный пример - наше гражданское самолетостроение. Объединенная авиастроительная корпорация тратит огромные бюджетные средства на разработку, создание и продажу небольшого количества самолетов. Но они остаются неконкурентными именно из-за малочисленности. Государство пытается создать искусственный спрос, финансируя лизинг самолетов нашими авиакомпаниями, выдавая кредиты зарубежным перевозчикам. Но они один за другим отказываются от самолетов, которые больше стоят на земле, а не летают. Подпорки под неэффективную продукцию увеличивают денежный поток, но не улучшают качество.
К этому надо добавить политику импортозамещения, исключившую конкуренцию с зарубежными производителями. Но теперь государство, распределяя госзаказ, вынуждено иметь дело с монополиями и покупать у них продукцию по завышенным ценам. Потому что других производителей нет. Монополия и госбюджет в одном флаконе - эта схема прекрасно работает в условиях стагнации. В госзаказе нет механизма контроля и ответственности исполнителей. Предприятие может годами поставлять некачественную продукцию (она обходится дешевле), но все равно с ним будут заключать договоры. Это выгодно и заказчиками, и исполнителям.
Третий высокомонополизированный сектор - банковский. Здесь уже несколько лет продолжается концентрация капиталов. Из числа крупных частных банков остался один - Альфа-банк. При отсутствии конкуренции рост ставок по банковским кредитам - обычное дело. Но ситуация усугубляется еще и тем, что кредиты предприятиям в силу монополизации и огосударствления реального сектора становятся более дорогими. Потому что в условиях падения экономики увеличивается риск невозврата. Растут и риски невозврата по потребительским кредитам, поскольку доходы населения падают уже почти 5 лет. Но именно на рисках банки больше зарабатывают.
И здесь тоже действует механизм связи с госбюджетом. Например, создается компания для реализации инфраструктурного проекта, скажем, строительства ветки железной дороги или терминала. Компания, особенно если она близка к государству, берет кредит в госбанке. Фактически проект финансируется за счет госбюджета. Но когда наступает время возврата кредита, он рефинансируется - инфраструктурные проекты окупаются очень долго. Потом компания расформировывается, она ведь выполнила задачу, построила объект - и деньги просто списываются. У банка возникает дыра ликвидности, банк надо спасать, и дыру закрывает Центральный банк своими вливаниями. Таких историй немало было при строительстве олимпийских объектов в Сочи.
От фондового рынка наш реальный сектор инвестиций получает совсем немного. Потому что долгосрочное инвестирование в акции, облигации, займы оказывается очень рискованным. Спекулятивная игра акциями приносит гораздо большие доходы. А инвестиций нет, потому что инвесторы не верят, что возможен рост экономики. Зато очень велик риск, что купленные ими акции могут превратиться в ничто. Поэтому слабость фондового рынка - это одно из проявлений нашей не совсем рыночной и не совсем растущей экономики.
Госзакупки, госинвестиции, государственно-частное партнерство, монополизация, госкорпорации - все это источники неэффективности, незаработанного дохода, то есть ренты. И благодатная почва для роста числа миллионеров».
Александр Трушин
"<...> Минэк, обещающий через годик-другой улучшение по всем направлениям, в 2018-м рост ВВП все время потихонечку понижал. Похоже, что по итогам 2018 года рост ВВП составит 1,6-1,7 процента. Прогноз на 2019-й еще скромнее - 1,3 процента (вместо 1,4). Зато прогноз по инфляции, наоборот, растет - вместо прежних 2,6 ожидается около 3,4 процента, а то и около четырех.<...>
Уровень социального оптимизма достиг в этом году рекордно низких показателей (53 пункта, ВЦИОМ). Еще один неутешительный рекорд зафиксировал Росстат - 20 млн граждан в стране имеют доходы на уровне или ниже прожиточного минимума. При этом эксперты норовят поправить ведомство, утверждая, что таких людей в 1,5-2 раза больше… <...>
И вот на всем этом депрессивном фоне нежданная радость: в России число граждан, имеющих состояние от 50 до 500 млн долларов, увеличилось за минувший год на 707 человек. То есть в Отечестве в уходящем, 2018-м прибавлялось в день по два счастливых обладателя солидного долларового состояния. <...>
При всех невзгодах родной экономики в стране сегодня живут и процветают более 2620 рублевых миллиардеров.<...> А российский парадокс как раз в том, что люди стремительно богатеют при стагнирующей экономике. Как сказал Рубен Варданян, инвестор и общественный деятель, «можно зарабатывать на растущей экономике. Но гораздо больше - на падающей».
Круг супербогатых людей в России относительно стабилен уже много лет, имена долларовых миллиардеров всем известны. Но кроме них есть множество весьма состоятельных граждан, чье благосостояние, как показывает статистика, бурно росло именно в кризисные годы: 2008-2009, 2015-2017-е. И сейчас, во время стагнации экономики, растет именно их число.<...> У 38,1 тысячи человек, владеющих состоянием от 5 млн долларов,- 1,2 триллиона долларов (данные The World Wealth Report-2018). Это эквивалентно 73,5 процента ВВП страны в прошлом году. А тех, у кого денег чуть меньше этого порога, получается, вообще никто не считал?<...>
Владимир Осипов, профессор МГИМО, подчеркнул: «Лучшее время для заработка и перераспределения капиталов - именно экономический кризис, заработать на котором позволяют два основных источника: спекуляции на валютном рынке и доступ к бюджетным потокам».
По просьбе «Огонька» Наталья Акиндинова, директор Института «Центр развития» НИУ ВШЭ, объяснила, откуда появляются новые миллионеры:
«Наша экономика еще не изжила доставшийся ей с советских времен распределительный характер. Есть производительная модель экономики, в которой агенты заинтересованы в создании конкурентоспособной продукции, продаже ее на рынке, получении прибыли, которую потом инвестируют в производство. В такой модели зарабатывают на росте экономики.
У нас в экономике очень велика доля распределительных отношений. Не скажу, что все на этом построено, но очень многое. Это модель, в которой зарабатывают не на прибыли от продажи товаров, а на потоках денежных средств. И лучшие возможности для личного обогащения открываются во времена кризиса или стагнации.
Известны два основных способа обогащения: извлечение монопольной ренты и доступ к государственным ресурсам. Степень монополизации экономики у нас очень высокая. По ряду отраслей, особенно в энергетике и строительстве, есть несколько крупных игроков, которые диктуют всем остальным свои условия, свои цены. Вопрос эффективности их не беспокоит, потому что конкурентов у них нет. Также у нас растет доля государства как собственника предприятий. Но и многие частные предприятия в значительной степени зависят от госзаказа, от бюджетных субсидий, инвестиций, от кредитов банков с госучастием. Такие отношения создают потоки ресурсов, получая которые предприятие мало заинтересовано в прибыли. Для этого нужно было бы выпускать конкурентоспособную продукцию, то есть развивать предприятие. Но если конкуренции нет, то и развития тоже нет.<...>
Создание госкорпораций ведет к монополизации. Цель была благая - сохранить отрасли, разрушенные во время трансформационного спада 90-х годов и не восстановившиеся в нулевые. Все живые и неживые предприятия собрали под одну крышу. Государство считало, что оно лучше знает, как их надо восстанавливать, на какие технологии ориентироваться. В результате практически все машиностроение стало рентоориентированным, зависящим от государственных ресурсов.
Типичный пример - наше гражданское самолетостроение. Объединенная авиастроительная корпорация тратит огромные бюджетные средства на разработку, создание и продажу небольшого количества самолетов. Но они остаются неконкурентными именно из-за малочисленности. Государство пытается создать искусственный спрос, финансируя лизинг самолетов нашими авиакомпаниями, выдавая кредиты зарубежным перевозчикам. Но они один за другим отказываются от самолетов, которые больше стоят на земле, а не летают. Подпорки под неэффективную продукцию увеличивают денежный поток, но не улучшают качество.
К этому надо добавить политику импортозамещения, исключившую конкуренцию с зарубежными производителями. Но теперь государство, распределяя госзаказ, вынуждено иметь дело с монополиями и покупать у них продукцию по завышенным ценам. Потому что других производителей нет. Монополия и госбюджет в одном флаконе - эта схема прекрасно работает в условиях стагнации. В госзаказе нет механизма контроля и ответственности исполнителей. Предприятие может годами поставлять некачественную продукцию (она обходится дешевле), но все равно с ним будут заключать договоры. Это выгодно и заказчиками, и исполнителям.
Третий высокомонополизированный сектор - банковский. Здесь уже несколько лет продолжается концентрация капиталов. Из числа крупных частных банков остался один - Альфа-банк. При отсутствии конкуренции рост ставок по банковским кредитам - обычное дело. Но ситуация усугубляется еще и тем, что кредиты предприятиям в силу монополизации и огосударствления реального сектора становятся более дорогими. Потому что в условиях падения экономики увеличивается риск невозврата. Растут и риски невозврата по потребительским кредитам, поскольку доходы населения падают уже почти 5 лет. Но именно на рисках банки больше зарабатывают.
И здесь тоже действует механизм связи с госбюджетом. Например, создается компания для реализации инфраструктурного проекта, скажем, строительства ветки железной дороги или терминала. Компания, особенно если она близка к государству, берет кредит в госбанке. Фактически проект финансируется за счет госбюджета. Но когда наступает время возврата кредита, он рефинансируется - инфраструктурные проекты окупаются очень долго. Потом компания расформировывается, она ведь выполнила задачу, построила объект - и деньги просто списываются. У банка возникает дыра ликвидности, банк надо спасать, и дыру закрывает Центральный банк своими вливаниями. Таких историй немало было при строительстве олимпийских объектов в Сочи.
От фондового рынка наш реальный сектор инвестиций получает совсем немного. Потому что долгосрочное инвестирование в акции, облигации, займы оказывается очень рискованным. Спекулятивная игра акциями приносит гораздо большие доходы. А инвестиций нет, потому что инвесторы не верят, что возможен рост экономики. Зато очень велик риск, что купленные ими акции могут превратиться в ничто. Поэтому слабость фондового рынка - это одно из проявлений нашей не совсем рыночной и не совсем растущей экономики.
Госзакупки, госинвестиции, государственно-частное партнерство, монополизация, госкорпорации - все это источники неэффективности, незаработанного дохода, то есть ренты. И благодатная почва для роста числа миллионеров».
Александр Трушин