АНАТОМИЯ ПЕРЕСЕЛЕНИЯ НАРОДОВ
Частный случай массового хулиганства мигрантов Кельне подтолкнул к осмыслению проблемы соприкосновения исламской и европйеской цивилизаций на уровне индивидуальных культурных практик. При этом в ходе такого осмысления все чаще происходит выход в серую зону, которая либеральной цензурой упорно табуировалась в целях борьбы с ксенофобией и расизмом.
"Die Welt" (15.01.2016)
(перевод с "Руфабула.ком":
Профессор социологии и социальной педагогики Бременского университета Гуннар Хайнзон, публицист и исследователь, объясняет подоплёку событий Сильвестернахта в Кёльне.
<…> «Сначала следует задаться вопросом, почему такое множество мужчин направились в Европу? В странах, откуда они прибыли, существует так называемый «злокачественный приоритет молодёжи», значительное преобладание мальчиков и мужчин, иначе говоря, высокий «военный индекс».
«Военный индекс» - это соотношение между числом мужчин в возрасте между 55-ю и 59-ю годами, выходящими, условно говоря, «на пенсию», и мужчинами 15-ти - 19-тилетнего возраста, вступающими в борьбу за «место под солнцем». В странах, откуда к нам прибывают мигранты, это соотношение составляет от трёх до шести. Т. е. на тысячу уходящих на покой мужчин приходится от трёх до шести тысяч молодых. В Германии, например, это соотношение составляет примерно 0,66.
<…> Те, кто не имеет ни единого шанса устроиться на родине, хотят стать - или становятся, - экономическими беженцами. Если же они не имеют возможности покинуть страну, тогда появляется опасность, что они попытаются «взять своё» путём насилия. В этом случае страны с высоким «военным индексом» превращаются в поле боя, а их население, уже без различия пола и возраста, - в беженцев от войны, которым мы вынуждены, согласно законодательству, предоставлять убежище и социальное обеспечение. Такова подоплёка массовой волны миграции, если смотреть в самый корень проблемы. Угрожающая нам «колонна» беженцев на самом деле насчитывает сотни миллионов человек.
<…> Это число можно определить довольно точно. Мы знаем, сколько людей живёт в «полумесяце» от Марокко до Индонезии - около двух миллиардов. В этих странах проводились опросы на тему «уехать или остаться». Примерно 500 млн. человек хотели бы уехать. Если эти настроения останутся на прежнем уровне, то в Европу может прибыть до 1,2 млрд. человек ещё до 2050 года.
<…>
Эти опросы проводили сотрудники Института Гэллапа в 2009-м году. Я бы ещё назвал их результаты оптимистичными. Они относятся к периоду до катастрофического падения цен на нефть, до начала «Арабской весны», до террористической войны, развязанной «Боко Харам» и т. п. В настоящий момент уже доступны сведения Центра политических исследований Катара, проводившего опросы по различным темам в двенадцати арабских странах. Среди прочих был и вопрос, сколько арабов хотят эмигрировать. Ответ - 35%. В 2009-м году были «всего лишь» 23%.
<…>
Первыми отправляются в путь, конечно, молодые мужчины. В большинстве своём это вторые и третьи сыновья. Старший сын ещё имеет дома какие-то шансы. Те, кто прибывает сюда, на родине просто обречены. Это значит, что у них нет и не будет возможности создать семью, а, следовательно, для них недостижима «легальная» сексуальная жизнь. Не случайно феномен«тахарруш гамеа» зародился именно в арабских странах - а теперь он пришёл и к нам, в Германию, Англию, Швецию, Швейцарию, - повсеместно.
<…>
Посмотрите на эту молодёжь, что прибывает сюда, в Европу. Какая-то часть, обладающая более или менее приличным образованием и востребованными навыками, устраивается, получает возможность подняться по социальной лестнице, и для них нет существенной проблемы найти себе пару за пределами своей религиозной группы. Но таких - меньшинство. Для 90% всё выглядит куда мрачнее. В лучшем случае они могут <…> устроиться на низкооплачиваемую работу с низкими квалификационными требованиями, и даже в этом случае продолжают получать социальные пособия. Это ведёт к тому, что у них нет шанса на «статусную сексуальную жизнь» (социологический жаргон). Но это ведь молодые, полные сил и бурлящих гормонов мужчины. В их социально-религиозной группе есть, конечно, девушки. Но эти девушки для этих мужчин - абсолютное табу. До вступления в брак они так или иначе «неприкосновенны».
<…>
В патриархально-племенной культуре, господствующей как в странах исхода молодых мусульман, так и в диаспорах, нет понятия «подружка». Я родился в 1943-м году и помню время, когда и в Германии было то же самое. Была «невеста» и «жена», а «подруги» не было и не могло быть. Всё остальное относилось к области полу- и вовсе подпольной жизни. Среди мусульман всё это продолжается по сей день. За «покушение на девственность» предусмотрены тяжкие наказания.
<…>
Парадокс состоит в том, что эти же самые молодые люди, нападавшие на «чужих» женщин, отстаивают «неприкосновенность» «своих» женщин как минимум с той же энергией.
<…>
Для них «западные женщины» состоят в разряде «проституток» позволяющих - и с которыми позволен - до- и внебрачный секс. Их относят к «добыче», к этому молодых людей поощряют также и в семьях - чтобы дочери оставались «чистыми» и «годными для брака». Таким образом сексуальная агрессия становится «естественной». Политики и вообще люди, неосведомлённые об этих «культурных особенностях», видящие в массовой иммиграции «гигантский шаг ко всеобщей гармонии», конечно, перед этим явлением совершенно безоружны. Некоторые изо всех сил стараются затушевать проблему, «сделать бывшее небывшим», что, разумеется, только усугубляет ситуацию. Это касается всех - от обывателей до полицейских и парламентариев.
Механизм замалчивания одинаков что в Швеции, что в Англии, что в Германии. Кругом продвинутые, милые и позитивно настроенные люди просто-напросто не видят, что происходит. А потом то, что происходит, беспрепятственно разрастается до преступления в масштабе всей страны - или даже нескольких. Но если я начну об этом говорить, то моя репутация как сторонника прогресса будет разрушена, поэтому… Так раскручивается спираль умолчания.
<…>
Несколько столетий назад в Европе, особенно в Южной, дела в этом смысле шли не сильно лучше. Клановость, убийства «чести», кровная месть, - всё это было, и по историческим меркам совсем недавно. До тех пор, пока общество объявляет законной и безгрешной сексуальную жизнь исключительно в браке - до тех пор существует и проблема. Молодые европейцы, покорявшие мир с XVI по XIX век, тоже мечтали о сексуальных рабынях, и эти мечты отразились в литературе той эпохи. Точно так же сегодня мечтают о сексуальных рабынях и возможности ими торговать друг с другом юные адепты «Всемирного Халифата». Я бы не рассматривал происходящее как специфически мигрантскую или даже специфически мусульманскую проблему. Но я рассматриваю её как проблему религии, которая запрещает любые межполовые контакты за пределами брака или до него. Я также вижу проблему в религии, устанавливающей, что 100 благополучных мужчин могут иметь 400 женщин, а 300 мужчин - ни одной вообще. Это ведёт к усложнению ситуации, взрывоопасному - и взрывоподобному.
<…>
Я думаю, что вопрос интеграции - это не расовая и даже не религиозная проблема. Это проблема отсутствующей или сильно недостаточной компетенции. Люди, выходящие из школы функционально неграмотными получателями низшей ступени социальной помощи, видят - вот тут африканцы, вот тут мусульмане, - и вопрос некомпетентности отходит на второй план, получая «обёртку» религии или расы. Ключ к решению проблемы с интеграцией - знания. Среди моих студентов есть представители всех рас и религий. Они интегрируются довольно быстро. Но вы не заставите студентов-отличников и побросавших школу юных ракаев жить вместе, несмотря на единство расы, религии или языка. И именно поэтому страны, думающие о будущем, устанавливают правила иммиграции, основанные на знаниях и умениях иммигрантов. Только так можно позаботиться о сохранении внутреннего мира и спокойствия. Чужие дураки, бездельники и преступники им не нужны - этого добра в каждой стране своего хватает, причём с избытком".
Источник: WeltN24
Источник: WeltN24
О практиках коллективного насилия - Taharrush jamai см. здесь.
"Die Welt" (15.01.2016)
(перевод с "Руфабула.ком":
Профессор социологии и социальной педагогики Бременского университета Гуннар Хайнзон, публицист и исследователь, объясняет подоплёку событий Сильвестернахта в Кёльне.
<…> «Сначала следует задаться вопросом, почему такое множество мужчин направились в Европу? В странах, откуда они прибыли, существует так называемый «злокачественный приоритет молодёжи», значительное преобладание мальчиков и мужчин, иначе говоря, высокий «военный индекс».
«Военный индекс» - это соотношение между числом мужчин в возрасте между 55-ю и 59-ю годами, выходящими, условно говоря, «на пенсию», и мужчинами 15-ти - 19-тилетнего возраста, вступающими в борьбу за «место под солнцем». В странах, откуда к нам прибывают мигранты, это соотношение составляет от трёх до шести. Т. е. на тысячу уходящих на покой мужчин приходится от трёх до шести тысяч молодых. В Германии, например, это соотношение составляет примерно 0,66.
<…> Те, кто не имеет ни единого шанса устроиться на родине, хотят стать - или становятся, - экономическими беженцами. Если же они не имеют возможности покинуть страну, тогда появляется опасность, что они попытаются «взять своё» путём насилия. В этом случае страны с высоким «военным индексом» превращаются в поле боя, а их население, уже без различия пола и возраста, - в беженцев от войны, которым мы вынуждены, согласно законодательству, предоставлять убежище и социальное обеспечение. Такова подоплёка массовой волны миграции, если смотреть в самый корень проблемы. Угрожающая нам «колонна» беженцев на самом деле насчитывает сотни миллионов человек.
<…> Это число можно определить довольно точно. Мы знаем, сколько людей живёт в «полумесяце» от Марокко до Индонезии - около двух миллиардов. В этих странах проводились опросы на тему «уехать или остаться». Примерно 500 млн. человек хотели бы уехать. Если эти настроения останутся на прежнем уровне, то в Европу может прибыть до 1,2 млрд. человек ещё до 2050 года.
<…>
Эти опросы проводили сотрудники Института Гэллапа в 2009-м году. Я бы ещё назвал их результаты оптимистичными. Они относятся к периоду до катастрофического падения цен на нефть, до начала «Арабской весны», до террористической войны, развязанной «Боко Харам» и т. п. В настоящий момент уже доступны сведения Центра политических исследований Катара, проводившего опросы по различным темам в двенадцати арабских странах. Среди прочих был и вопрос, сколько арабов хотят эмигрировать. Ответ - 35%. В 2009-м году были «всего лишь» 23%.
<…>
Первыми отправляются в путь, конечно, молодые мужчины. В большинстве своём это вторые и третьи сыновья. Старший сын ещё имеет дома какие-то шансы. Те, кто прибывает сюда, на родине просто обречены. Это значит, что у них нет и не будет возможности создать семью, а, следовательно, для них недостижима «легальная» сексуальная жизнь. Не случайно феномен«тахарруш гамеа» зародился именно в арабских странах - а теперь он пришёл и к нам, в Германию, Англию, Швецию, Швейцарию, - повсеместно.
<…>
Посмотрите на эту молодёжь, что прибывает сюда, в Европу. Какая-то часть, обладающая более или менее приличным образованием и востребованными навыками, устраивается, получает возможность подняться по социальной лестнице, и для них нет существенной проблемы найти себе пару за пределами своей религиозной группы. Но таких - меньшинство. Для 90% всё выглядит куда мрачнее. В лучшем случае они могут <…> устроиться на низкооплачиваемую работу с низкими квалификационными требованиями, и даже в этом случае продолжают получать социальные пособия. Это ведёт к тому, что у них нет шанса на «статусную сексуальную жизнь» (социологический жаргон). Но это ведь молодые, полные сил и бурлящих гормонов мужчины. В их социально-религиозной группе есть, конечно, девушки. Но эти девушки для этих мужчин - абсолютное табу. До вступления в брак они так или иначе «неприкосновенны».
<…>
В патриархально-племенной культуре, господствующей как в странах исхода молодых мусульман, так и в диаспорах, нет понятия «подружка». Я родился в 1943-м году и помню время, когда и в Германии было то же самое. Была «невеста» и «жена», а «подруги» не было и не могло быть. Всё остальное относилось к области полу- и вовсе подпольной жизни. Среди мусульман всё это продолжается по сей день. За «покушение на девственность» предусмотрены тяжкие наказания.
<…>
Парадокс состоит в том, что эти же самые молодые люди, нападавшие на «чужих» женщин, отстаивают «неприкосновенность» «своих» женщин как минимум с той же энергией.
<…>
Для них «западные женщины» состоят в разряде «проституток» позволяющих - и с которыми позволен - до- и внебрачный секс. Их относят к «добыче», к этому молодых людей поощряют также и в семьях - чтобы дочери оставались «чистыми» и «годными для брака». Таким образом сексуальная агрессия становится «естественной». Политики и вообще люди, неосведомлённые об этих «культурных особенностях», видящие в массовой иммиграции «гигантский шаг ко всеобщей гармонии», конечно, перед этим явлением совершенно безоружны. Некоторые изо всех сил стараются затушевать проблему, «сделать бывшее небывшим», что, разумеется, только усугубляет ситуацию. Это касается всех - от обывателей до полицейских и парламентариев.
Механизм замалчивания одинаков что в Швеции, что в Англии, что в Германии. Кругом продвинутые, милые и позитивно настроенные люди просто-напросто не видят, что происходит. А потом то, что происходит, беспрепятственно разрастается до преступления в масштабе всей страны - или даже нескольких. Но если я начну об этом говорить, то моя репутация как сторонника прогресса будет разрушена, поэтому… Так раскручивается спираль умолчания.
<…>
Несколько столетий назад в Европе, особенно в Южной, дела в этом смысле шли не сильно лучше. Клановость, убийства «чести», кровная месть, - всё это было, и по историческим меркам совсем недавно. До тех пор, пока общество объявляет законной и безгрешной сексуальную жизнь исключительно в браке - до тех пор существует и проблема. Молодые европейцы, покорявшие мир с XVI по XIX век, тоже мечтали о сексуальных рабынях, и эти мечты отразились в литературе той эпохи. Точно так же сегодня мечтают о сексуальных рабынях и возможности ими торговать друг с другом юные адепты «Всемирного Халифата». Я бы не рассматривал происходящее как специфически мигрантскую или даже специфически мусульманскую проблему. Но я рассматриваю её как проблему религии, которая запрещает любые межполовые контакты за пределами брака или до него. Я также вижу проблему в религии, устанавливающей, что 100 благополучных мужчин могут иметь 400 женщин, а 300 мужчин - ни одной вообще. Это ведёт к усложнению ситуации, взрывоопасному - и взрывоподобному.
<…>
Я думаю, что вопрос интеграции - это не расовая и даже не религиозная проблема. Это проблема отсутствующей или сильно недостаточной компетенции. Люди, выходящие из школы функционально неграмотными получателями низшей ступени социальной помощи, видят - вот тут африканцы, вот тут мусульмане, - и вопрос некомпетентности отходит на второй план, получая «обёртку» религии или расы. Ключ к решению проблемы с интеграцией - знания. Среди моих студентов есть представители всех рас и религий. Они интегрируются довольно быстро. Но вы не заставите студентов-отличников и побросавших школу юных ракаев жить вместе, несмотря на единство расы, религии или языка. И именно поэтому страны, думающие о будущем, устанавливают правила иммиграции, основанные на знаниях и умениях иммигрантов. Только так можно позаботиться о сохранении внутреннего мира и спокойствия. Чужие дураки, бездельники и преступники им не нужны - этого добра в каждой стране своего хватает, причём с избытком".
Источник: WeltN24
Источник: WeltN24
О практиках коллективного насилия - Taharrush jamai см. здесь.