О сумеречном самурае. (ч.11)
На рисунке, где (справа) написан и сам стих Мацуо Басё (松尾芭蕉), изображено дерево (ветка) и семь сидящих на нём воронов. Можно полагать, что это своего рода подсказка - намёк, на то, что в хайку семь разных значений слова «карасу», включая различные формы с этим словом созвучий. Конечно, все они как-то влияют на иное понимание стиха. Возможно и хайку имеет семь вариантов прочтений, где Басё нашел возможным создать многослойное произведение, по аналогии с гексаграммами «Книги Перемен» (六十四卦), с использованием в одном месте всевозможных приёмов, таких, к примеру, как "какусидай" (隠し題 «сокрытия темы» ), разнообразных стилей, техник, манер различных школ и т.п.
(А если бы кто-нибудь из знатоков старояпонского порадовал любопытных переводом основного текста рисунка, то, возможно, выяснилось бы еще что-то интересное.)
Давайте попробуем разобраться чуть подробней.
На рисунке Ogato Gekko, ронин дует в свисток, призывая своих единомышленников собраться в одном месте, чтобы наказать Кодзукэноскэ Кира. Дерево же с рисунка Басё на котором сидят птицы есть ничто иное, как более развёрнутая картинка иероглифа собираться 集 [172.4], состоящего из двух радикалов (ключей) «дерево» и «старая птица». Радикал «старая птица» - такое у него неофициальное (народное что ли) название, (в российских словарях названия радикалов обычно не оговариваются, но найти их можно, например, в словаре «Яркси») как отдельный иероглиф в настоящее время не существует, но часто входит в другие кандзи со значением - «птица». Вот что говорится об этом 集 иероглифе в одной из книг о Китае. «для слова «собираются» использовалось изображение птицы на дереве, что являлось упрощением для большого количества птиц, собравшихся вместе» ( 19;стр.28) Хайку, которое у японцев обычно пишется сверху вниз, или одной строкой слева на право, можно сравнить с этим деревом, или веткой дерева, а на ней - «слова - листья» (здесь часть из них "слова - вороны"). На рисунке Басё, по центру ветки четыре ворона. Можно предполагать, что в этом относительно расположенном центре «ветки - хайку» слово «ворон» читается ( пока включим сюда и не совсем "чистые" созвучия) в четырёх вариантах. Ну, вот например:
1. (からす) 烏 [4.9] «карасу» - «ворон»;
2. (からす) 涸 [15.8] «карасу» - «исчерпывать»;
3. (こらす) 凝 [15.14] «корасу» - «сосредоточивать»
4. (こらす) 懲 [61.14] «корасу» - «наказать или проучить».
Четыре этих слова - «ключи», позволяющие по-разному прочитать разные варианты хайку. К уже приведённым выше, можно добавить ещё пару версий, (не забывая об имеющихся вариациях с прочтением верхней и нижней строк);
На голой ветке // сосредоточиться окончательно // осенний вечер
Или
Корээда (тут) // наказать (проучить) окончательно // осенний вечер
(слог «ни» в контексте переводится как «тут»)
В очередной раз видны совпадения деталей двух сюжетов - рисунка с изображением ронина и стиха о вороне, что опять подтверждает их одноплановое происхождение.
Но, кроме того, есть еще один весьма существенный аргумент доказывающий что слой с «наказанием Корээда» вполне реален….
Примерно в 1681 - 1682 году, как раз в интересующий нас период, Басё придумывает себе новый псевдоним, «Басё-окина» - «Банановый - Старец». Псевдоним со временем разделился на две части, каждая из которых зажила своей жизнью. Поэта мы больше знаем как «Басё». Но стоит помнить и о другом прозвище. «Старец». Интересно, да? Это в тридцать восемь то лет. Причем эта вторая половинка, видимо как более богатая по отношению к поэту внутренней сутью, более удобная в общении, в свое время использовалась, возможно, даже чаще первой. Старцем называли его ученики. Частенько это же прозвище, при упоминании Басё, используют поэты и писатели более нам современные.... Но старым то Басе не был! Почему же тогда он сам себя так назвал? Можно ли всему этому найти объяснение? Оказывается можно. В своей книге «Самураи» Хироаки Сато задевает интересную тему, казалось бы к поэту Басё и его ученикам не имеющую никакого отношения. Но если ее сопоставить с тем, что уже удалось достичь в наших поисках, понимаешь, что связь здесь самая наипрямейшая.
И так:
После того как власть над Японией окончательно перешла в руки Такугава, и междоусобные войны прекратились, гражданская бюрократия стала крепнуть.
« …мирная жизнь заставляла самураев искать оправдание необходимости существования воинского сословия. Ученый-конфуцианец Накаэ Тодзю (1608 - 1648) был одним из первых, кто попытался дать этому философское обоснование. В своем сочинении «Окина мондо» («Беседы со стариком») два воображаемых человека вступают в сократический диалог:
Кто-то спросил: «Часто говорят, что ученость и военное искусство подобны двум колесам повозки, двум крыльям птицы. Означает ли это, что «ученость» и «ратное дело» различны? Как вы тогда определите «ученость» и «ратное дело»?»
Учитель ответил: «Невежды не понимают «учености» и «ратного дела». Под «ученостью» они подразумевают умение хорошо составлять стихи на японском и писать строфы на китайском, и быть мягким и утонченным, а под «ратным делом» они подразумевают умение стрелять из лука и править лошадью, знать военное искусство и стратегию и быть и грубым и необузданным. Кажется что это так и есть, но они глубоко заблуждаются.
По своей природе «ученость» и «ратное дело» - одна добродетель, и они неотделимы друг от друга. Как в создании Неба и Земли участвуют силы инь и ян, так и в человеческой природе, являющей собой одну добродетель, присутствуют «ученость» и «военное» начала. Точно так же, как инь коренится в ян, а ян коренится в инь, искусство «учености» коренится в «военном» искусстве, а «военное» - в «ученом».
Хорошо управлять народом и должным образом следовать пяти постоянствам, (пять постоянств - любовь между отцом и сыном, справедливость между правителем и подданным, уважение между мужем и женой, должное поведение между старшими и младшими и верность между друзьями) беря Небо как основу ткани, а Землю - как уток, - это дело «учености». Если же появляется тот, кто не боится небесного Дао и совершает зло, жестокие и безнравственные поступки и тем самым препятствует исполнению пути «учености», необходимо наказать его, собрать армию и покорить его, так, чтобы народом можно было управлять в мире. Это - «военное» начало. Потому китайский иероглиф 武 бу («у», военное) состоит из иероглифов хоко («гэ» - копьё) и ямуру («чжен», исправлять)» http://www.ec-dejavu.net/s/Samurai.html
На основании этого текста, можно сделать вывод, что понятия «Воин и Поэт» для Басё, неразделимы. Он придерживается, как видно уже не особо модных к концу 17 столетия «старых» к тому же опирающихся на китайские корни философских взглядов. Ему видится собственный путь. В первой строке «карээда» "かれえだ" - слышно "корэ э до" - "これ 画道 " - «это план пути» Те, кто согласен с планом и собираются в его «армию», дабы наказать, остановить таких как Ито, сеющих смуту в головах народа, - может и «ученых», но ни как не воинов. В иероглифе 武 бу («у» военное) ключом является иероглиф 止 «останавливать». Он (как воображаемый) даже присутствует во второй строке стиха, в варианте приводимом А. Вурдовым.
Надеюсь сомневающихся не осталось. Именно от названия сочинения «Окина мондо» и идет прозвище «Окина» - «Старец». Опять же явно присутствует созвучие между "Окина" и "Аки но". Получается что в "Аки но курэ" мы слышим "Старец этот господин" и дополнительно осознаём, что "Старец (сумеречный самурай)". Так же можно уверено утверждать, что сама идея создания хайку о вороне родилась у Басё при чтении сочинения конфуцианца Накаэ Тодзю, где поэт профессионал не мог не заметить, скорей всего первоначальную пару, из большого, в конечном итоге, ряда созвучий (какэкотоба), которая организует слои стиха, с явным призывом собраться и наказать предавшего неоконфуцианские идеи Ито Дзинсай - Корээда, ну и само собой разумеется подобных ему "вредителей разных веток большого общественного древа"....
То, что для художника Ogato Gekko, спустя два века рисовавшего знаменитых ронинов, всё это не было секретом, тоже, в общем-то, ясно.