(no subject)
Сквозь синие окошки ледяные,
сквозь занавески легкой полосу,
я вижу снег и годы золотые,
слова и вещи царственно простые,
стеклянный шар искрится на весу.
В высоких комнатах с душистыми шкафами
мне виден тайный мир и пыльный, и блестящий,
фарфоровый, звенящий, настоящий,
укутанный пуховыми шарфами.
Там мрамор крошится, играет фортепиано,
и две сестры в холщовых жестких платьях,
темнеет рано там, светает рано,
резные сани мимо окон катят.
Хрусталь дрожит, стол старый ждет гостей,
на антресолях холодно и гулко,
я там была - в Трехпрудном переулке,
и книга - как душистая шкатулка-
полна огней, и кружев, и сластей.
А в круглой лампе керосина море,
зеленое, волнуется, дрожит,
и домовой в холодном коридоре
в пыли под шкафом в темноте лежит.
И мама достает из секретера
граненые и сладкие духи,
звучат впотьмах немецкие стихи,
отодвигаю темную портьеру
и молча слушаю на расписном ковре
мне не знакомый низкий женский голос,
дрожат огни и люстра в серебре,
среди сухих страниц - пшеничный колос
Там кукол нет и много комнат в доме,
там пахнет сном и от болезни средством,
Москва, рассвет и солнце на балконе-
тайник Марининого детства
сквозь занавески легкой полосу,
я вижу снег и годы золотые,
слова и вещи царственно простые,
стеклянный шар искрится на весу.
В высоких комнатах с душистыми шкафами
мне виден тайный мир и пыльный, и блестящий,
фарфоровый, звенящий, настоящий,
укутанный пуховыми шарфами.
Там мрамор крошится, играет фортепиано,
и две сестры в холщовых жестких платьях,
темнеет рано там, светает рано,
резные сани мимо окон катят.
Хрусталь дрожит, стол старый ждет гостей,
на антресолях холодно и гулко,
я там была - в Трехпрудном переулке,
и книга - как душистая шкатулка-
полна огней, и кружев, и сластей.
А в круглой лампе керосина море,
зеленое, волнуется, дрожит,
и домовой в холодном коридоре
в пыли под шкафом в темноте лежит.
И мама достает из секретера
граненые и сладкие духи,
звучат впотьмах немецкие стихи,
отодвигаю темную портьеру
и молча слушаю на расписном ковре
мне не знакомый низкий женский голос,
дрожат огни и люстра в серебре,
среди сухих страниц - пшеничный колос
Там кукол нет и много комнат в доме,
там пахнет сном и от болезни средством,
Москва, рассвет и солнце на балконе-
тайник Марининого детства