(no subject)
Дыхание дачного дома на коже руки
отчетливей в сизую предгрозовую темень.
В железной коробочке перебираю старые пятаки,
поют в стрекочущих сумерках невидимые сверчки,
дни незаметно идут одни за другими - тенью.
Распахнуты окна в ночь, и слышны в сыром саду
дождевые шепоты душных ночных соцветий,
и смешалось все в голосе ночи, и кажется - на беду,
и ночная гроза ведет небесный огонь в поводу,
и душа удержать пытается шепоты эти.
И на старой веранде под звонкую песню окон,
дрожащих от ветра и от драгоценных зерен,
в память проваливаюсь, как в реку с глинистыми берегами, как в сон,
будто все так давно, за плечами коса, под ногами цветистый склон,
будто ночь, скоро будет гроза, небосвод так черен,
будто мамины руки так пахнут мылом и сном,
будто нет ничего опасней, чем скрип чердака,
будто старые кресла обиты старым цветистым сукном,
будто мир огромный, зеленый за старым моим окном,
будто звенящая песня живет в раскрытых ладонях цветка.
Утро будет пахнуть кленовым листом и росой
а плечо загорелое - пахнуть речной водой,
каждое утро сплетаются мамины пальцы с моей косой,
и сквозь яблонь сплетение солнечный луч на щеке - косой,
и горячий дощатый пол на веранде, и свет живой.
А потом все потонет в молочно-туманной мгле
и начнется позднее утро с летнего взгляда,
виноград вьется дикий, мое окно - словно в его петле,
и на дымном стекле две высохших бабочки - крылышки будто в золе,
будут слушать, как медленно в яблоках бьется зеленое сердце сада.
отчетливей в сизую предгрозовую темень.
В железной коробочке перебираю старые пятаки,
поют в стрекочущих сумерках невидимые сверчки,
дни незаметно идут одни за другими - тенью.
Распахнуты окна в ночь, и слышны в сыром саду
дождевые шепоты душных ночных соцветий,
и смешалось все в голосе ночи, и кажется - на беду,
и ночная гроза ведет небесный огонь в поводу,
и душа удержать пытается шепоты эти.
И на старой веранде под звонкую песню окон,
дрожащих от ветра и от драгоценных зерен,
в память проваливаюсь, как в реку с глинистыми берегами, как в сон,
будто все так давно, за плечами коса, под ногами цветистый склон,
будто ночь, скоро будет гроза, небосвод так черен,
будто мамины руки так пахнут мылом и сном,
будто нет ничего опасней, чем скрип чердака,
будто старые кресла обиты старым цветистым сукном,
будто мир огромный, зеленый за старым моим окном,
будто звенящая песня живет в раскрытых ладонях цветка.
Утро будет пахнуть кленовым листом и росой
а плечо загорелое - пахнуть речной водой,
каждое утро сплетаются мамины пальцы с моей косой,
и сквозь яблонь сплетение солнечный луч на щеке - косой,
и горячий дощатый пол на веранде, и свет живой.
А потом все потонет в молочно-туманной мгле
и начнется позднее утро с летнего взгляда,
виноград вьется дикий, мое окно - словно в его петле,
и на дымном стекле две высохших бабочки - крылышки будто в золе,
будут слушать, как медленно в яблоках бьется зеленое сердце сада.