Транслит (из рус. в англ.) имен файлов в Total Commander - легко и просто! [лайфхаки]
Транслит (из рус. в англ.) имен файлов в Total Commander - легко и просто! http://t.co/DagEuci #ru_lh
Транслит (из рус. в англ.) имен файлов в Total Commander - легко и просто!
1.
В бесконечной пустыне космоса было холодно.
Одинокое снова оказалось изгнано. Его опять не приняли. А ему просто хотелось любви и дружбы. Но Другие боялись Его, считали злом и стремились убить. Каждый раз натыкаясь на их страх, Одинокое мучительно страдало. Никаких слов не хватало, чтобы объясниться. Раз за разом не ставшие друзьями уничтожали свои планеты и обвиняли в этом Его. Изгоняли.
В бесконечной пустыне космоса было холодно.
Одинокое уснуло.
2.
Метеорит ворвался в атмосферу, раскалился и разбудил спящие клетки. Одинокое обрадовалось, возможно, здесь его поймут, и ему удастся найти друзей. Или даже Любовь. Но первые же дни на планете показали, что местные Другие не отличаются от встречавшихся ранее. Оно кричало, пыталось достучаться до их сознания, но в ответ получало только страх, ненависть и желание убить.
Однажды Одинокое наткнулось на недавно умершую.
«Если я вселюсь в нее и использую, Другие начнут меня понимать. А ей уже все равно», - решило Оно.
Одинокое опять ошиблось. Но на этот раз оказалось тесно связано с телом Цетра и получило имя.
Дженова.
3.
Долгие две тысячи лет. Она их даже и не заметила, находясь в анабиозе. Дженова и дальше спала бы без снов, но Другие разбудили ее.
Люди. Сами. Разбудили. Ее.
Древняя счастливо улыбнулась, неужели она дождалась? Все слишком походило на сказку, чтобы быть правдой.
Конечно, восторженных охов и ахов не было, но Дженова в них и не нуждалась. Ей хватало того, что к ней проявляли интерес и разговаривали. Многие слова были непонятны, но Древняя усердно запоминала их значения. И с наивностью ребенка верила во все, что ей рассказывали. Когда от ее тела отщипывали кусочки, женщина спрашивала, зачем, и внимательно выслушивала объяснения. Лукреция была прирожденным учителем. По крайней мере, ее Дженова понимала лучше, чем Гаста и Ходжо.
4.
- Что вы будете с этим делать? - поинтересовалась женщина, послушно прижимая ватный тампон к сгибу локтя.
- Изучим. Ты необычная, знаешь? Ваши тела крепче наших. Выносливее. Мы пытаемся понять, почему.
- И что вы будете делать потом? - спросила Дженова, чуть порозовев.
«Ни за что не расскажу, что Цетра, в чье тело я вселилась, была уже мертва. Тогда вы перестанете меня любить. Не хочу».
- Постараемся найти способ сделать сильнее себя, - с улыбкой сказала Лукреция, нежным движением поправив прическу подопытной.
Порой женщина удивлялась, сколько в Дженове от невинного ребенка. И в то же время, Цетра была взрослой и раскрепощенной. Только мужчины этого не замечали, ловясь на чистые взгляды и простодушные вопросы.
Лукреция часто задумывалась, какую игру ведет ее подопытная. Наблюдала за ней, отмечая малейшие детали, пытаясь понять или, хотя бы, угадать. Но так и не находила ни одного ответа, который бы ее устроил.
- Расскажи мне о своей жизни, Дженова, - мягко попросила Крессент.
К ее удивлению, Дженни замкнулась. Посмотрела на нее грустно и отвернулась.
- Не хочешь? - участливо поинтересовалась доктор.
- Мне было одиноко, - безэмоционально ответила Цетра. - Меня никто не любил. Совсем никто.
Неожиданно Дженни порывисто прижалась к Лукреции, спрятав лицо в складках белого халата.
- Ты же не перестанешь меня любить, правда? - глухо прошептала женщина.
«Какую игру ты ведешь?» - спросила себя Крессент. И все же, в улыбке, осветившей ее лицо, было больше нежности, чем цинизма.
- Нет, не перестану, - негромко пообещала женщина.
Дженова была больше, чем домашней зверушкой, но относиться к ней по-другому Лукреция не могла. Наверное, как раз из-за этого детского поведения. Возможно, доктор ее даже любила. Примерно, как Ген Хаоса.
Конечно, помимо науки было еще кое-что. Но истинная страсть - только одна. Поэтому Лукреции нравился Ходжо - фанатик, который не остановится ни перед чем. В ее жизни были и другие мужчины. Нежный и романтичный Винсент, которого тоже можно было любить только как домашнюю зверушку. Его отец. Профессор Гаст. Он был хорош, но чего-то в нем не хватало. А может, наоборот, было слишком много.
Были и другие, Лукреции нравилось хорошо отдыхать. После этого лучше работалось. И можно было спокойно улыбаться всем и каждому. Нежно гладить волосы Дженни. Обещать всякие глупости, если их хотят услышать. Это было нужно, чтобы в коллективе царила хорошая атмосфера, а зверушки не мешали изучать их.
- Ты врешь, Лукреция, - глухо прорычала Дженова в живот женщины. - Врешь. Ты меня не любишь.
«И что за сцена?» - улыбнулась Крессент, не прекращая ласкать Цетру. «Говори, девочка, рычи. Дай мне узнать тебя ближе.»
- Ты хорошая. Но много врешь. Мне. Им. Себе.
Древняя отодвинулась, вывернулась из рук, нежелавших отпускать ее.
- Наивная. И коварная. Так ты называешь меня в своих мыслях, - равнодушно сказала Дженова, но ее глаза блестели от сдерживаемых эмоций. - Просто ты никогда не любила. Не хотела любить. А как ведешь себя ты, чтобы чувствовать себя любимой?
Лицо Цетры неуловимо изменилось. Лукреция нахмурилась, пытаясь понять, что в нем стало не так. А потом улыбнулась. Кажется, ее ждет маленький спектакль, в котором и зритель, и главная героиня - она сама.
Следующие пять минут доктор наслаждалась представлением. После особо уморительной сцены «соблазнения Лукрецией Винсента», Крессент не выдержала, рассмеялась и захлопала в ладоши. Дженни вспыхнула и явно обиделась.
- Глупая, - утирая слезы, сказала доктор. - Это было великолепно. Почему ты ничего не рассказала о своем таланте?
Цетра разозлилась еще больше.
- Дженни, девочка, я не издеваюсь. Я правда в восхищении. Можешь скопировать других? Ну пожалуйста!
Древняя с недоверием посмотрела на доктора.
«Кажется, не врет», - решила Дженова и светло улыбнулась.
- Кого?
- Да кого угодно, девочка! - воскликнула Лукреция, забираясь на кушетку. - Всех подряд. Времени у нас много.
5.
За час Дженова выдохлась, а доктору было все мало.
- Хватит, - устало сказала Древняя, падая на кушетку.
- Прости, - мягко улыбнулась Лукреция, перебирая волосы подопытной. - Но я не дам тебе лежать. Собирайся.
- Нееет, - простонала Цетра.
- Я, конечно, женщина сильная, но на руках тебя не дотащу, - хмыкнула Крессент, поднимаясь с кушетки и тяня за собой Дженову.
- Куда мы? - хмуро спросила Древняя.
- Сюр-приз, - с озорной улыбкой ответила доктор.
Так странно было видеть ее такой. Обычно Лукреция была задумчивой, холодной, замкнутой. Если и улыбалась, то не так, а... С чувством собственного достоинства. С гордостью. Держа на расстоянии надежнее, чем с помощью рук. А сейчас была открытой, яркой и живой. Сбивала с толку.
- Лукреция, - начала Дженова и замялась.
Она впервые назвала доктора по имени. Это оказалось неожиданно приятным. И естественно, необычным. Звуки будто обволакивали язык...
- Что? - вырвала Крессент Цетру из задумчивости.
- А?
- Ты хотела что-то сказать.
- Я? - Древняя непонимающе посмотрела на доктора. - Неважно. Раз уже забыла, - улыбнулась она, пожав плечами.
Лукреция хмыкнула.
- Ну как знаешь.
Женщины шли быстро. Очень быстро. Если бы доктор была чуть осторожнее, то Дженова решила бы, что они сбегают. И не ошиблась бы.
Им попытались преградить дорогу, но одного взгляда Лукреции хватило, чтобы охрана испарилась.
- И все же, куда мы? - снова нахмурилась Цетра.
- Все еще сюрприз, - блеснула зубами Крессент. - Но за пределы этого дома. Ты долго сидела в четырех стенах, можно и другим воздухом подышать.
Дженова и правда не могла вспомнить, когда выходила наружу в последний раз. Она видела солнце, луну, звезды, слышала пение птиц и шепот ветра, но и только.
Видеть и слышать не значит проживать.
6.
Женщины отобедали в кафе. Восхитительный горячий густой напиток обволакивал язык, наполнял все тело тягучей прянностью. Свежий хлеб. Что-то воздушное с трудно запоминающимся названием.
После еды хотелось развалиться на полу и довольно мурлыкать, смакуя послевкусие, но неугомонная Лукреция опять куда-то собралась. Конечно, вместе с ней.
Несколько часов она таскала Дженову по лабиринту узких сонных улиц, расчерченных светом и тенью, заводила в магазины, примеряя то одно, то другое, демонстрируя безделушки и покупая всякие мелочи, тут же украшавшие запястья и волосы подопечной. У Древней уже почти не осталось сил, а Крессент была все такой же энергичной, как утром. Хотелось даже грохнуться на колени и взмолиться о пощаде, но доктор будто почувствовала, остановилась и мягко спросила:
- Устала?
Сил ответить не было, Дженова просто кивнула.
Поразительно быстро они вышли к машине. Древняя устало откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Ноги гудели. В ушах звенело. Плавный ход убаюкивал. Цетра раз за разом прокручивала полный событий день, наслаждаясь усталостью и растекающейся по телу истомой. Она даже не сразу заметила, что машина остановилась. Лишь когда журчание реки и пение птиц ворвались в сознание, женщина открыла глаза.
- Где мы? - сонно спросила Дженова, потягиваясь.
- Все еще на свободе. Твой день пока не закончился, - подмигнув ответила Лукреция. - Выползай из машины, ужинать будем.
Древняя нахмурилась, но сравнив с перспективой возвращения в особняк и дальнейших экспериментов, быстро приняла приглашение-приказ.
Доктор уже расстелила покрывало и достала вино с фруктами, оставалось только растянуться на жесткой ткани и наслаждаться зрелищем затухающего дня, переплетением звуков природы, легким ветром, ласкающим тело, прикосновениями нежных сильных пальцев, разминающих уставшие за день ступни.
- Возьми меня замуж, буду верной я женой, - пробормотала Дженова, млея от удовольствия.
- Замуж не обещаю, но вот взять могу, - хмыкнула Лукреция.
Древняя только довольно выдохнула, когда ладони перебрались на икры.
7.
Растекающийся жар высушил горло и губы. Тело само выгибалось, прижималось, требовало больше. Было слишком мало губ, языка, пальцев, вспыхивающей под страстными укусами кожи, требовательных прикосновений, горячего дыхания, всего.
8.
После они молчали. Лукреция порывалась что-то сказать, но Дженова закрыла ей рот ладонью. Иногда слова бывают совсем лишними, а Древней сейчас была нужна тишина.
Не проронив ни слова, женщины вернулись в особняк и разошлись по своим комнатам. Цетра не видела ни одного сна. Просто отключилась, а утром... Утром ничего не изменилось. Тесты, вежливость и забота, ни одного лишнего прикосновения. В какой-то момент Дженова начала сомневаться, не привиделось ли ей вчера, но вечером, когда она лежала под прохладными простынями и смотрела на сияющую за окном луну, дверь приоткрылась, в спальню скользнула укутанная темнотой фигура. Сердце забилось быстрее, как только Цетра почувствовала знакомый запах. А когда она ощутила вкус губ, то и вовсе сорвалось в галоп.
День за днем они играли в доктора и подопечную, а ночью не могли оторваться друг друга, расплестись, и каждый рассвет встречали с досадой.
А потом Дженова узнала, что Лукреция беременна.
9.
Они не разговаривали уже две недели. Обе выглядили потухшими, апатичными и не проявляли интереса к внешнему миру. Лишь оказавшись рядом друг с другом, женщины подбирались, вспыхивали, скрещивали гневные взгляды. Ни одна, ни другая не отвечали на вопросы, но даже последний уборщик был в курсе, что что-то не так.
Их хватило всего на две недели. На долгих, мучительных две недели. С утра и до вечера находится рядом с друг другом, прикасаться друг к другу, но быть чужими. Они и так были друг без друга слишком долго.
- Я...
- Ты...
- Прости...
Череда одновременно произнесенных слов, глупых, лишних, ненужных. Взгляды, прикосновения, запах рассказывают больше.
Вжаться друг в друга.
Расслабленно вдыхать запах любовницы.
- Знаешь, этот ребенок может быть нашим, - негромко сказала Дженова. - Если... Если у тебя получится. Если ввести ему мои клетки.
Лукреция засмеялась.
- Да брось ты, откуда только эта мысль появилась в твоей голове? Это не-воз-мож-но.
- Нет ничего невозможного. Вы же собирались стать сильнее, что мешает это сделать сейчас?
- Но...
- Ты не хочешь?
- Нет, но...
- Ты любишь его?
- Кого?
- Отца своего ребенка?
- Нет.
- Так что мешает? Пусть это будет _наш_ ребенок.
- А если что-то пойдет не так?
- Ты - ученый. И вокруг тебя - ученые. Разве может что-то пойти сильно не так? Просчитайте последствия, учтите риски.
- Но...
- Как хочешь.
Дженова замолчала, прекратив фехтование словами. А Лукреция размышляла, откуда у Цетры такие познания и неожиданно твердый характер. Женщина в ее объятиях все еще была расслабленной, но больше не походила ни на забавную игрушку, ни на поддатливую глину.
- Я подумаю, - пообещала Крессент и прижалась губами к макушке любовницы.
10.
Ходжо загорелся идеей. Настолько, что стал считать ее своей, целиком и полностью, Лукреции только и оставалось, что поражаться его энтузиазму. А вот бедный мальчик Валентайн как-то совсем завял, еще и попался под горячую руку профессору, пришлось исправлять последствия своих игр подручными средствами. Но сам виноват, его никто не вынуждал бросаться под колеса поезда научного гения.
Встречаться с любовницей становилось все сложнее, Лукреция была под наблюдением почти круглые сутки. Как протекает беременность? Нет ли каких побочных эффектов? Болезненные ощущения? Как назойливые мухи, с утра до вечера жужжали вокруг и раздражали. И Дженни туда же. Правда, она быстро усвоила, на какие темы лучше не заговаривать с будущей матерью, хватило всего одного скандала.
А потом у Лукреции начались видения. Разные. Странные. И неизменно связанные с тем, что Ходжо забирает у нее и ребенка, и жену. Первые дни она списывала их на обычный стресс, страхи беременной женщины, гормональное бешенство, но с каждой новой галлюцинацией крепла уверенность, что профессор так и поступит. Крессент никому не сказала ни слова, просто начала готовить побег. Лишь убедившись, что все собрано и ребенку ничего не угрожает, Лукреция выбрала дату.
11.
Все было как всегда. Обычная ночь. Чуть приоткрывшаяся дверь. Скользнувшая в комнату фигура. Легкое прикосновение к губам. Но слова были другими.
- Поднимайся, мы уходим.
Дженова хотела спросить, что происходит, но не решилась, Лукреция была... слишком холодной. Как будто находилась не здесь и с кем-то другим.
Женщины бесшумно пробиралась по коридорам особяняка. За месяцы романа Древняя успела запомнить путь до гаража, могла пройти его с закрытыми глазами.
Рев мотора в полночной тишине оглушал. Дженова зажмурилась, думая, что сейчас сбегутся охранники во главе с Ходжо, выдернут их из машины и...
- Открой глаза, - мягко сказала Лукреция. - Мы уже давно выехали и нас не преследуют.
И правда. Впереди и позади только полотно дороги, по сторонам - деревья.
- И что дальше? - расстерянно спросила Дженова.
Доктор пожала плечами.
- Будем жить. Несколько месяцев вдвоем, потом втроем. Без всех этих штучек Шинры. Или у тебя другие планы?
- Нет, - покачала головой Древняя.
Кажется, это было счастье.
Кажется, на этом можно было прекратить бесконечный бег с планеты на планету и забыть об Одиноком.
Кажется...
